Сергей Самаров - Надгробие для карателя

Но эмир понимал, что в пещерах искать его будут в первую очередь, и потому продумывал, как «растворить» джамаат в окрестных селах, чтобы собирать моджахедов при необходимости максимально быстро. Беда была только в том, что все они, остававшиеся еще в живых, были жителями разных районов. А появление в селе чужого человека всегда привлекает внимание.

Конечно, проще в городе. Или где-то в Центральной России. Там много земляков, к которым при случае можно обратиться за помощью. Но все эти вопросы следовало сначала тщательно продумать, и только потом решаться на какие-то конкретные действия. И вообще не слишком хорошая это примета: заглядывать в далекое будущее, когда не решены текущие задачи.

Эмир вместе с моджахедами находился в большом гроте, когда темноту вдруг прорезал луч фонаря. Простой фонарик так мощно светить не мог, и Рамиз Омаханович абсолютно точно определил, что светит тактический фонарь. Он видел, что на автоматах пограничников таких фонарей не было. А в руках тактические фонари носят редко. Конечно, была вероятность того, что тактический фонарь оказался в рюкзаке у офицера отряда пограничников. Но эмир Гадисов видел тактические фонари под стволами автоматов «летучих мышей».

Сразу пришла в голову мысль, что спецназ ГРУ мог вернуться на шум боя, объединиться с пограничниками, и вместе они могли найти вход в подземную галерею. Луч света вырывался как раз из этой галереи. А это значило, что преследователи уже близко. Они не подошли к выходу и не видят еще моджахедов и эмира. Это можно было определить по толщине луча. Но скоро будут уже здесь!

Все эти мысли пронеслись в голове Рамиза Омахановича за долю секунды. Он всегда отличался быстротой мышления и принятия решений. Принял решение и сейчас.

Луч фонаря видели все.

— К бою, — шепотом отдал команду эмир, одновременно надевая свои американские очки ночного видения, которые три года назад снял с пленного офицера самообороны курдского отряда. У других тоже имелись такие же или подобные очки, хотя более низкого качества. — Пулеметчик! Шабкат! В галерею. Прострели ее всю, не жалей патронов. А потом — на выход. Мы тебя дождемся у первого поворота. Догоняй…

Пулеметчик был новоиспеченный, тем не менее в боях проверенный. Шабкат Эльдаров держал пулемет в руках, уперев приклад в камень. Он тоже надел на голову очки, но на глаза их опустил уже на ходу, когда молча двинулся к галерее. И даже не вздохнул, хотя оставаться здесь, в пещере, одному против тех, кто идет сюда с фонарями, наверное, никому бы не захотелось.

— Все! На выход. К центральной галерее, — команды Рамиза Омахановича звучали коротко, твердо и предельно ясно.

И в то же время очень уверенно, словно эмир даже мысли не допускал о том, что для него самого и его подчиненных моджахедов возможны какие-то крупные неприятности. И его уверенность передавалась моджахедам как персональное, лично к ним обращенное слово. — «Стингеры» и ракеты к ним, естественно, забрали… У пограничников еще много осталось. Пусть с «летучими мышами» из своих запасов делятся.

Остатки джамаата быстро оказались у центральной галереи. Даже раньше, чем пулеметчик на своей точке, хотя до новой галереи, ведущей со старого кладбища, было на несколько шагов ближе.

Двигались стремительно, но никто не суетился. Рамиз Омаханович пропустил всех вперед, сам последним поднялся в галерею. И уже сделал шаг, когда вздрогнул от сильного грохота. Он резко обернулся, потому что ожидал услышать не этот грохот, а длинную пулеметную очередь. Тем не менее грохот этот он, кажется, узнал. После такого грохота снесло голову снайперу джамаата там, в ущелье у старого кладбища. Тогда эхо выстрела долго гуляло в стенах ущелья.

Сейчас эхо точно так же прокатилось по подземному ходу, ворвалось в большой грот, где пробежало по стенам и растворилось в воздухе. Пулеметчика Шабката Эльдарова эмиру помогли заметить очки ночного видения, хотя у входа в галерею никого не было. Он лежал внизу, на каменистом полу грота. Лежал без движений, вниз головой, если можно было так сказать, потому что половины головы у Эльдарова уже не было. А это значило, что в него стрелял снайпер, имеющий крупнокалиберную снайперскую винтовку с ночным прицелом, скорее всего, даже с тепловизором. Это еще раз подтвердило мнение эмира, что пограничники объединились с «летучими мышами»…

Я привычно возглавлял взвод, как всегда делал во время преследования, и задавал соответствующий моменту необходимый высокий темп. Предельно высокий. Такой темп подходил как раз для преследования и не использовался при других обстоятельствах. Этот темп взвод умел держать, потому что в нашем батальоне каждый взвод раз в десять дней проводил пятидесятикилометровые марш-броски, а раз в неделю марш-броски на дистанцию в тридцать километров. Последний, еженедельный, как раз и был темповым. Я лично не знаю в российской армии ни одного подразделения, кроме других подразделений спецназа ГРУ, кто сумел бы так быстро передвигаться, сохраняя стремительность на такой большой дистанции.