Сергей Самаров - Окончательный приговор

– Да, это возможно, – второй следователь задумчиво почесал себя за ухом. – Возможно, это другие бандиты, который находились вне дома.

– Другие бандиты? – переспросил я. – Какие бандиты? Кто находился вне дома?

– Мы с утра опрашивали всех жителей поселка. Вокруг дома Альтемира Атабиева, как мы предположили, были выставлены автомобильные посты. Жители видели машины, а в них – лица кавказской внешности. Встали перед наступлением темноты. Утром машин уже не было. Но внимание на них обратили. Смотрели больше из окон и в щели заборов. Народ у нас от скуки любопытный. Но выйти и спросить, что эти машины в поселке делают, никто не захотел. Тем более, в машинах были кавказцы, а они хорошей репутацией не пользуются. Один из местных жителей, как только рассмотрел их, приготовил ружье и стал патроны перезаряжать картечью. У него были только мелкой дробью заряжены, на вальдшнепов. Сидел до середины ночи. Он и сказал, что машины – по крайней мере, та, что стояла около его дома, – уехала перед рассветом. Отправилась не в сторону федеральной трассы, а в сторону дома Атабиева. Когда и в какую сторону уехали другие машины, это неизвестно.

За разговором мы вошли в дом, но там смотреть было нечего. Дежурная бригада и без нас все обыскала. И потому мы попросили провести нас в гараж. Правда, дежурная бригада и там поработала, тем не менее, глянуть хотелось. Хотелось хотя бы внешне определить размеры навигатора, что был снят с «Порше Кайенн». Может, всплывет еще где‑то…

Кабинет в следственном комитете, куда нас пригласили побаловаться чайком, был тесным даже для двоих, а нас поместилось в нем четверо. Честно говоря, после фразы «чайком побаловаться», я подумал, что молодые следователи выставят на стол водку, и я, естественно, демонстративно откажусь. Но водки нам не предложили, а чай и в самом деле заварили.

– На родниковой воде. Вкусный… – сообщил первый следователь.

Пока чай заваривался, второй следователь достал из сейфа папку с материалами дела.

– Как я понимаю, вы знаете, кто совершил это преступление.

– Знать мы сможем только в том случае, если познакомимся с доказательной базой, – сказал я сухо. – Пока мы имеем право только предполагать. И мы предполагаем, что массовое убийство совершено тремя сотрудниками спецназа ГРУ: капитаном Беклемишевым, старшим лейтенантом Корчагиным и старшим прапорщиком Хостом.

– Где‑то я слышал эти фамилии, – следователь пытался что‑то вспомнить и сильно наморщил лоб. Не знаю, насколько такая мимика в состоянии напрячь память, но я все же счел за благо подсказать.

– Должны были слышать. Дело освещалось во всех средствах массовой информации. Расстрел машины с мирными жителями в Чечне…

– А… Это те, которых чеченцы потом похитили…

– Никто их не похищал. Они сбежали, потому что понимали разницу между военным трибуналом и судом присяжных заседателей. В третий раз им бы уже было непросто отвертеться от обвинительного приговора.

– Понятно, – сказал первый следователь, разливая чай в чашки. – У меня вопрос естественный. Каковы мотивы нынешнего преступления – нашего, так сказать?

– А это мы спросим у преступников, когда их поймаем, – ответил я.

– А чай, в самом деле, очень вкусный… – заметил подполковник Раменский.

Инструкцию по применению препарата старого китайца изучали втроем. Но Вальтеру было трудно сосредоточиться. Мне показалось, у него поднялась температура, но измерять ее он не хотел, чтобы не убеждаться в своей пока еще болезненности. Однако глаза у него заметно покраснели, и жар чувствовался даже на расстоянии. И слушал он не так внимательно, как Корчагин. А я читал медленно, сам вникая в суть и запоминая. Впрочем, запоминать все необходимости не было, поскольку китаец излагал что‑то строго научное, недоступное нашему пониманию, и назвать текст инструкцией можно было только с большой натяжкой. Инструкция сводилась только к применению. Поэтому, прочитав ее, я потребовал, чтобы Вальтер показал рану, и обработал ее тампоном, смоченным в препарате. Рана начала пениться, как бывает при обработке перекисью водорода. Хотя пены было значительно больше, и была она желтого с коричневатым оттенком цвета.

– Жжет, как новая пуля, – пожаловался Вальтер.

– И хорошо. По поверхности жжет или внутри? – спросил я, вспоминая инструкцию.

– Ощущение такое, что до глубины прогревает.