Сергей Самаров - Цифровой шквал

– Ближайшее время – это когда? – спросил Шерстобитов.

Столетов только плечами пожал:

– Допускаю, что и никогда... Хотя одновременно допускаю, что поиск может удачно завершиться через пять минут... Передать данные капитану Соловейко?

– А они ему нужны? Командование ПВО знает о «трояне» и принимает меры. Сам Соловейко старается смотреть на компьютер только издали. А нас волнует только тот факт, что вирус попал в сеть РЛС в момент, когда здесь мы находимся. Это может быть совпадением, может и не быть им. Вот наш главный вопрос.

– Компьютерный центр ГРУ тоже включился в работу, – сообщил майор.

– Будем ждать...

– А пока займемся нашими прямыми задачами, – напомнил Сакратов. – Мои люди ждут. Нам необходимо пройти короткий курс обучения и практические занятия... Приступим?

– Приступим, – согласился Столетов.

Капитан Уэйн не поленился написать список, хотя писать от руки вообще не любил, предпочитая набирать тексты на компьютере, но Клод Гарси категорически отказался предоставить свою машину в распоряжение командира группы и руководителя испытательной бригады.

– Любой компьютер привыкает к уму человека. Способ мышления – он у всех разный. Компьютер подстраивается под способ мышления и путается, если кто-то другой подкидывает ему свой способ. А клавиатура, в свою очередь, подстраивается под руки. Каждый по-своему по клавишам лупит. Один панель разбивает, второй буквы стирает... Так что даже не уговаривай, комп не дам. Если кто-то чужой на нем поработает минуту, он у меня «глючить» начинает. Извини уж, капитан, но это вопрос принципиальный и обсуждению не подлежит. Так что вспоминай школу... Карандаш я тебе выделю.

– У меня почерк неразборчивый, ты ничего понять не сможешь...

– Я любой почерк разбираю. Даже зашифрованный.

– И такие бывают?

– А что ты хочешь, если вся наша жизнь – сплошная загадка? Мы все живем в воображаемом мире, хотя сдуру считаем, что в настоящем. И отсюда имеем множество проблем. Чем умнее мы считаем человека, тем он оказывается дурнее. И прочее все в том же духе.

– Это ты о чем?

– Обо всем: о тебе и о себе... О капитане Пачория и грузинских горах, о Черном море и Атлантическом океане... Все – ложь. Ты вот ученым доверяешь? Веришь, что существующая наука объективна?

– Конечно, верю.

– Значит, ты дурак и простофиля... – Молодой хакер не слишком стеснялся в выражениях. – А мир, оказывается, совсем не такой, каким мы его видим. Вот на тебе камуфлированная куртка... Какой цвет в ней преобладающий? Говори, не стесняйся.

Уэйн с неожиданным вниманием посмотрел на свой рукав. Даже ему показалось странным, что он не помнит, какие цвета использованы в раскраске его куртки. И посчитал, что Клод говорит именно об этом.

– Желтый и зеленый... Примерно в равных пропорциях. И с множеством оттенков.

– Где тебя так врать научили, капитан? Как ты рапорты своему начальству пишешь? Неужели они тебе еще верят?

Уэйн рассердился:

– Не валяй дурака! Говори без выкрутасов.

– Я и не валяю. Я просто говорю образно, чтобы приучить тебя мозгами шевелить. А то ведь с тобой скучно разговаривать. Дурак дураком. Так вот, то, что ты видишь зеленым или желтым, вовсе не является носителем этого цвета. На ткань попадает вся радуга солнечного спектра, но вот какой-то цвет ткань отражает, и ты его видишь. То есть ты никогда не видишь настоящий цвет ткани, ты видишь только отраженный цвет солнечного спектра. И больше ничего. Тебя обманывают, а ты веришь. И весь мир так устроен. Вся наука – это только зыбкое предположение о том, чего мы не знаем... Наш мир – это отражение какого-то другого мира. Причем отражение искаженное.

– Скажи это ученым. Пусть они тебе поверят. А потом уж и я...

– А что им говорить? Кто я такой? Да им уже и сказали, что все они дураки и не в состоянии ничего доказать. В собственном кругу доходчиво объяснили.

– Кто сказал? Что объяснил?

– Их же собрат, ученый. Был такой, еще в тридцатые годы прошлого века... Некто Курт Гедель, немецкий математик. Ты, конечно, не слышал, но, поверь уж, есть такая «Вторая теорема Геделя о неполноте формальных систем», которая доказывает, что ни одна система не в состоянии доказать свою полноту и правильность, пользуясь собственными внутренними величинами, то есть собственными знаниями, и обязана для разрешения вопроса привлекать знания более высокие. А высокие знания, в свою очередь, проистекают как логическое завершение из более ранних, как Гедель сказал, недоказанных. Это касалось математики, но имеет отношение ко всему миру, поскольку мир наш – только воображаемый, придуманный каким-то гигантским компьютером.