Павел Яковенко - Снайпер-2

Все, первая брачная ночь для него была безнадежно испорчена. Виталий встал с постели, нашарил в пиджаке сигареты и спички, подошел, как и был, к окну, открыл форточку и закурил. Он точно понимал, что не успокоится, пока не узнает от жены обо всей ее прошлой половой жизни, о первом мужчине, о том «с кем, как и сколько». И также он знал, что это ничего для него не облегчит, что будет терзать его еще сильнее, и что будет теперь дальше с их семейной жизнью — неизвестно…

Дня через два после «удачного» прибытия, когда синяк с лица практически сошел, Паша решил сходить на местный рынок. Покупать там он ничего, конечно, не собирался, но в субботу на нем можно было встретить кучу знакомых. Не будешь же ходить к каждому домой персонально? А так можно и выцепить кого интересного. Поболтать, узнать новости, прикинуть, к кому лучше подвалить, кто сейчас чем занимается.

Паша твердо намеревался месяца два минимум погулять. А потом можно будет подумать и о работе. По крайней мере, такие мысли он высказал родителям. Сам же Паша имел несколько другие планы. И приступать к их реализации он собирался немедленно, не теряя времени. Но для этого ему нужно было встретиться с Колькой. Или с Артуром. Причем встретиться как бы случайно, вот, например, на рынке.

Дома он спросил у матери, что слышно о Кольке.

«Ничего особенно не слышно», — ответила она. — «А что ты про него вспомнил? Вы же вроде бы и не дружили никогда?».

Он отмахнулся и ничего объяснять не стал. Он и сам толком еще не знал, как подступиться к этому делу. Просто однажды его одноклассник, служивший в части по соседству, как-то обмолвился, что «Колян быкует, и деньги у него не переводятся». А потом, на другом строевом смотре, добавил информации, что «Колян ларьки трясет».

Паша же, если на то пошло, тоже горбатиться на дядю не собирался. Поэтому «ларьки трясет» и «деньги не переводятся» запало ему в память.

«Как бы жить так хорошо, чтобы не сильно напрягаться — вот вопрос», — размышлял Паша на дежурстве в КПП, — «не будешь же бегать по Максимке и спрашивать: возьмите меня в мафию! А Коля-то уж точно в этом замешан. Надо с ним на гражданке скорешиться. Авось что и всплывет… Авось и меня примут в брателлы».

Жить Паше хотелось хорошо, а на легальные максимовские заработки он не рассчитывал. Парень прекрасно знал, как мало получают отец с матерью, и что ему большее также не светит. Если еще вообще возьмут на работу. Конечно, можно было пойти в подсобные цеха… Там платили заметно больше, но работа была изнуряющая, а главное — главное — вонь стояла такая, что пропитывала все и отмываться не желала ни в какую.

«Пойдешь в цех», — предостерег его как-то хороший знакомый, — «про бабс-лапс забудь. Провоняешь так, что ни одна баба тебе не то что не даст, даже стоять рядом с тобой не захочет».

Нет уж, увольте, на такие жертвы Паша идти не собирался.

Парень облачился в легкий джинсовый костюмчик, и с удовольствием отметил, что тот ему совершенно в пору, даже слегка стал свободнее, чем был до армии. Он критически осмотрел себя в зеркале, и отражение ему понравилось.

— Пора показаться народу! — подмигнул он своему зеркальному двойнику, и еще раз, напоследок, провел щеткой по густым черным волосам.

До рынка идти было не близко, но жара еще не наступила, поэтому шагалось легко. А ноги, привыкшие к пудовым сапогам, в кроссовках просто летели. Паша добрался до центра города за пятнадцать минут, и начал встречать знакомые лица. Друзей и товарищей он еще не увидел, но тех людей, которым можно было кивнуть головой, как, например, своей бывшей учительнице английского, уже было достаточно.

Наконец Паша обогнул церковный двор, и пошел по переулку, прямо выводившему его к рыночной площади.

Переулок был густо заставлен автомобилями, и бывший дембель не преминул отметить, что здесь было много новых машин, и даже иномарок, а это значило, что благосостояние российского народа, несмотря на все тяготы и лишения, продолжает расти. И что было бы совсем неплохо как-то лично приобщиться к этому растущему благосостоянию. Права имелись, еще в школе удалось получить на халяву, и дело оставалось только за малым — за самим автомобилем.

Паша не торопился. Неспешным «бульварным» шагом, сплевывая на ходу семечки, заранее взятые из дома, он продвигался вдоль линии автомобилей, потом вдоль торговых рядов, рассматривая свежую рыбу, зелень, банки с медом и бутылки с подсолнечным маслом, горки помидоров и огурцов.