Алистер Маклин - К югу от мыса Ява

Для человека, предположительно оплакивающего смерть сына, полковник Кисеки необычайно владел искусством сокрытия собственного горя от глаз окружающих. Он угадывался безошибочно, — во главе стола, в почетном кресле с высокой спинкой, обильно украшенном резьбой. Невысокий полковник оказался чудовищной толщины, шея его выпирала из тугого армейского воротника, а маленькие поросячьи глазки были почти полностью прикрыты складками жира. Очень короткие черные волосы с сединой на висках торчали на макушке круглой головы как щетина проволочного скребка. Его красное от алкоголя лицо за частоколом пустых бутылок, громоздившихся на залитой вином белой скатерти, как раз откинулось назад — полковник заходился хохотом, когда Николсон и Маккиннон вступили в комнату. Теперь же это все еще улыбавшееся одутловатое лицо медленно принимало выражение застывшего недоверия.

Никто не шелохнулся и не издал ни звука. С осторожной неспешностью Николсон и Маккиннон обходили стол с двух сторон, мягким звуком шагов лишь подчеркивая напряженную тишину. Старший помощник продвигался вдоль буфета, боцман — мимо больших окон. Все четырнадцать человек по-прежнему неподвижно сидели на своих местах, следя глазами за вошедшими. Пройдя полстола, Николсон остановился и, убедившись, что Маккиннон держит всех присутствующих в поле зрения, открыл первую дверь слева, дав ей распахнуться настежь, и, как только она щелкнула замком, бесшумно развернулся к столу. Одновременно с щелчком сидевший спиной к нему офицер, чья рука оставалась невидимой для стоявшего по другую сторону стола Маккиннона, начал вытаскивать из боковой кобуры револьвер и уже извлек его полностью, когда приклад автоматической винтовки Николсона врезался ему поверх правого уха. Пистолет с бряцаньем упал на паркет, а офицер — грудью на стол, сбив головой почти полную бутылку вина, тихим журчанием полившимся из горлышка. Дюжина пар глаз, словно завороженных единственным происходившим в комнате движением, наблюдала, как кроваво-красное пятно расползается по белой скатерти. Попыток заговорить никто по-прежнему не делал.

Николсон посмотрел в распахнутую теперь дверь. Лишь длинный пустой коридор. Заперев дверь он перешел к следующей. За нею скрывалась маленькая, лишенная окон уборная. Ее Николсон оставил открытой.

Вернувшись к столу, он двинулся вдоль его края, обыскивая людей на предмет оружия. Маккиннон медленно, кругами, водил автоматом. Закончив обыск, Николсон предоставил боцману проделать то же самое с его стороны стола. Общий улов оказался на удивление мал, составив несколько ножей и три револьвера, считая ступавшим на пол, — четыре. Два пистолета Николсон отдал Маккиннону, два засунул себе за ремень. Для быстрой стрельбы с близкого расстояния автоматическая винтовка казалась более эффективным оружием.

Николсон подошел к головной части стола и посмотрел на восседавшего в кресле тучного человека.

— Вы полковник Кисеки?

Тот молча кивнул. Ошеломление уже прошло, и настороженность в глазах была единственным признаком эмоций на его совершенно бесстрастном лице. Опасный человек, угрюмо подумал Николсон, недооценка которого может привести к фатальным последствиям.

— Прикажите всем положить руки на стол ладонями вверх и оставаться в таком положении.

— Я отказываюсь. — Кисеки скрестил руки на груди и небрежно откинулся в кресле. — С какой стати я должен… — Он не договорил, так как дуло винтовки Николсона глубоко вошло в толстые жировые складки его шеи.

— Считаю до трех, — равнодушно сказал Николсон, чувствуя внутренний холодок — мертвый Кисеки ему был не нужен. — Один. Два…

— Довольно! — Кисеки выпрямился в кресле, стараясь отклониться от приставленного дула винтовки, и быстро заговорил. Руки ладонями вверх незамедлительно легли на стол, как и приказывал Николсон.

— Вы знаете, кто мы? — продолжал Николсон.

— Я знаю, кто вы. — Кисеки говорил по-английски медленно и с видимым трудом, хотя и вполне правильно. — Вы с английского танкера «Вирома». Глупцы! На что вы надеетесь? Это безумие! Вы можете сдаться прямо сейчас. Обещаю вам…

— Заткнитесь! — Николсон кивнул на сидевших по обе стороны от Кисеки армейского офицера и смуглолицего индонезийца с тщательно причесанными черными волосами в отлично сшитом сером костюме. — Кто эти двое?

— Мой заместитель и мэр Бантука.

— Мэр Бантука, значит? — Николсон с интересом посмотрел на индонезийца. — Сотрудничаем вовсю, насколько я понимаю?