Максим Шахов - Взорвать «Москву»

– Завтрашний разговор будет долгим, – в завершение сообщил следователь. – Подумайте, а завтра ответьте: кто конкретно выступил заказчиком диверсии в Севастополе?

– Я не знаю ни о какой диверсии! – промычал провиднык.

– Знаете, – следователь защелкнул замочек папки. – Вы не могли сами додуматься до серьезной террористической акции – поймите правильно эту мою фразу! – а значит, вами руководила чужая вражеская воля…

Кульчицкий хмурился, уставившись в крышку стола, вид которой уже начинал вызывать у него ужас и отвращение.

– За что вы так ненавидите Россию? – нажимая кнопку вызова, вдруг поинтересовался следователь. – Вы ведь рождены в Советском Союзе, как и я. Еще двадцать лет назад вы могли бы запросто приехать ко мне в гости – без виз и границ. Нас – вас! – словно подменили. Вы, Кульчицкий, будто мундир натянули в девяносто первом: был человек как человек – правда, с завихрениями, – а стал убежденный бандеровец.

Следователь сделал паузу, ожидая реплики заключенного, но тот молчал.

– Поймите, это далекий позавчерашний день! – горячо сказал следователь. – Чужая, в муссолиниевской Италии позаимствованная идеология, стремление утвердить свою власть через террор, нелепые десять лет партизанской войны после окончания Великой Отечественной… Вы понимаете всю глупость того, что стремитесь делать – причем чужими руками?! Вы отдаете себе отчет в том, что новые поколения украинцев осудят вас, а пожалуй, и высмеют? Отделить Украину от России возможно, но наши народы никогда не станут чужими. Германия, которую вы хорошо знаете, и Австрия – это ведь почти один народ, но это два самостоятельных европейских государства… Понимаете, о чем я? Границы – пусть границы! – но я никогда не поверю, что мой ровесник из Львова мне чужой! Никогда не поверю, друже провиднык!

Вошел конвойный.

– В тридцать пятую отведите, – проговорил следователь. – Отпечатки пальцев заново нужно снять – те, что есть, сильно смазанные…

…Его не били – доконала перловая каша. Уже на следующий день, прилежно съев скудный завтрак, провиднык Кульчицкий потребовал немедленной встречи со следователем.

– Я согласен сотрудничать с ФСБ, – забарабанил он, как по заученному, пялясь в крышку стола. – Я подпишу соответствующий документ. Мы обговорим все условия. Но я должен быть доставлен в Украину и продолжать выполнять свои обязанности функционера ОУН(б). Я гарантирую передачу ценнейшей агентурной информации. Вы будете иметь полную картину работы организации… нашей организации… Вы даже сможете контролировать финансовые потоки, которые направляются на счета ОУН зарубежными меценатами… Но для этого я должен попасть в Украину…

– Одну минуту! – Следователь жестом остановил излияния провидныка. – Есть небольшое уточнение: наши внедренные агенты успешно передают нам всю эту информацию. Поэтому ваша помощь нам просто не нужна.

Кульчицкий слушал, открыв рот и наморщив лоб. Недели, проведенные на Лубянке, дурно сказались на его прославленных аналитических способностях.

– Что же… тогда? – прохрипел провиднык. – Я буду… расстрелян?

– Ну зачем же так сразу! – усмехнулся следователь. – Во-первых, смертной казни в России нет, во-вторых… А во-вторых, вы нужны нам именно как человек, раскаивающийся в содеянном. Понимаете? Как человек, публично раскаивающийся…

– А если я… откажусь? – вздернул подбородок провиднык.

– Мы обнародуем результаты следствия с прибавлением старых материалов на вас, которых в Москве, как видите, предостаточно… Предвижу ваши возражения и сразу скажу: объявить представленные документы фальшивкой не сможет уже никто…

Кульчицкий поморщился.

– Вряд ли вы захотите возвращаться на родину после такого разоблачения, – добавил следователь.

– Уеду в Германию, – отозвался провиднык. – У меня там дочь.

– Не знаю как дочь, а вот немецкие спецслужбы вряд ли обрадуются болтуну и предателю…

– Но я ведь еще ничего не сказал!

– Скажете… Ведь скажете? Даже сам Великий Мастер масонов в подобной ситуации сделался бы разговорчивым. Так вы выступите?

И после паузы, которая самому Кульчицкому показалась чудовищно долгой, провиднык выдавил из себя:

– Выступлю… Пусть эти идиоты знают, что наша борьба – опасная игра с тенью, блеф для миллионеров, бредящих революцией и готовых платить за революцию… Пусть знают, что все осталось в прошлом – идеалы, героизм, самопожертвование, а осталась только жажда денег… – Кульчицкий выговаривал слова трудно, поминутно сглатывая слюну. – Они орут про «украинский Севастополь», но ведь город кормят с руки российские флотские… Они про «самостийну и незалежну» орут, а в Донецке и Одессе смеются над этим в полный голос… Они орут про «ридну мову», а сами, возвращаясь домой, говорят по-русски с женами и детьми… О-о, какие же мы идиоты! – провиднык застонал, как от зубной боли. – Наша война проиграна в сорок пятом, но даже сегодня мы боимся себе в этом признаться… Война проиграна…