Максим Шахов - Взорвать «Москву»

Бойцы, отдуваясь и отплевываясь, лежали на земле. Учебные автоматы были брошены, вода из армейских фляжек выпита до дна. Коротко стриженный командир, утираясь черной повязкой, стянутой с головы, теребил свой мобильный: покрытие здесь было скверное, связь поминутно прерывалась. Он оглядел вымотанных бойцов и, улучив момент, когда завибрировала в воздухе тонкая нить слышимости, быстро выпалил в трубку:

– Да, друже провиднык [10], вышли на точку! Знамя «синих» у нас! Есть, выдвигаться к району сосредоточения, друже провиднык!

Полевые учения «антоновцев» – самого массового и самого боевого подразделения ОУН(б) – подходили к концу. Взвод хорунжего Бузько, помеченный белыми квадратами на зеленых камуфляжных спинах, одолел непростой перевал и вихрем ворвался в расположение «синих». Хрястнула чья-то свернутая набок челюсть, неразборчиво заорал часовой, а бойцы «белых» уже крушили палатки, топтали любовно разложенные бутерброды, сбивали с ног замешкавшихся бойцов условного противника, добираясь до холмика, в который было воткнуто синее полотнище на длинном древке, украшенное эмблемой ОУН. Схватка была короткой и жестковатой для учебного боя: постанывая, корчился на траве «синий» с вывихнутой рукой; ему вторил «белый», прижимающий к подбитому глазу нагретую фляжку. Кто-то поспешно собирал в пирамиду учебные «калашниковы».

Осознав свое поражение, «синие» со смехом похлопывали «белых» по спинам, жали руки. Сегодня провиднык Кульчицкий будет хвалить всех – и победивших, и побежденных. В селе под горой накроют длинные столы, на которых воздвигнутся башни свежеиспеченного хлеба, бастионы колбас и целые жбаны свежего пива. Сегодня Кульчицкий скажет торжественную речь, и над вечереющими соснами диким медом потечет боевая песня. Забродит в крепких молодых головах пивной хмель, потекут рекой родные песни, и парни из Пшемысля, Почаева, Стрыя, Коломыи, Бережан будут танцевать аркан – старинный танец настоящих мужчин, мощно сцепив плечи с буграми бицепсов, в такт ухая шнурованными ботинками в нагретую вечернюю землю. Им будет тепло и уютно вместе.

А потом настанет утро…

Бузько сидел на раскладном стульчике, не зная, куда девать свои изрядно потяжелевшие после марш-броска и боя ноги. Перед ним, тщательно выбритый, благоухающий парфюмерией и посверкивающий белозубой улыбкой, прохаживался сам провиднык Кульчицкий.

– Что ж, хорунжий, сегодня ваш день, – внимательно взглянув на Бузько, негромко проговорил он.

Бузько попробовал подняться, но провиднык жестом остановил его:

– Прошу пана не вставать. Вы слишком устали сегодня. Я предлагаю вам работу, связанную с заграничными командировками, – сладко прищурившись, интимно сообщил он. – Вы бывали за границей?

– Один раз. В Польше. По путевке выходного дня…

– Негусто! – усмехнулся Кульчицкий.

– Да какие, к чертовой маме, поездки, пане провиднык ! – прорвалась в голосе Бузько давняя затаенная обида. – На зарплату не разгуляешься – хорошо, что еду́ со скидкой в супермаркете, где работаю, разрешают покупать… А сестра в Италию уехала – за старухой-маразматичкой ухаживает…

Хорунжий испуганно взглянул на Кульчицкого: не слишком ли много он наговорил?

Кульчицкий сжал локоть соратника и внушительно проговорил:

– Все очень скоро изменится, Сашко …

От этого дружеского обращения по имени у Бузько стало тепло на душе.

– Изменится в самую лучшую сторону, – добавил провиднык . – Так я могу считать, что вы согласны?

– Да, разумеется, – взяв себя в руки, ответил хорунжий. – А куда мне придется ездить в командировки?

– Кстати, в Италию, – небрежно ответил Кульчицкий. – Заодно повидаетесь с сестрой…

Воины в строю не равны тому же числу воинов, рассыпанных по полю боя. Строй, шеренга воинов способна сокрушить превосходящие силы противника, если те рассыпаны в пространстве. Оружие равной силы и равной эффективности, соединенное в мощь шеренги, строя, – это огромная сила. Государства и армии развиваются параллельно: чем сильнее держава, тем сильнее ее воины, спаянные общим делом. Но бывает и так, что государство бросает свою армию на произвол судьбы, и тогда случается порой непредвиденное…

Артем поддернул джинсы и уселся на заезженную задницами приезжих лавочку, чертыхнулся: он ведь не в форменных брюках, джинсы можно не поддергивать. Такое преимущество есть у нищих гражданских людей. А вот у богатых этого преимущества снова нет – при мягкой посадке им тоже приходится поддергивать драгоценные натурально шерстяные брючины.