Максим Шахов - Взорвать «Москву»

В «Шишкином лесу» Артема ждали. У КПП его встретил незнакомый капитан с повязкой КДС на рукаве и, не задавая лишних вопросов, повел прибывшего в сторону штаба.

Навстречу, с баскетбольным мячом в сетке, похожий на студента на каникулах, вывернул Баев. Тарасов задержался на минуту.

– А где Черкасов? – сразу после приветствия спросил прапорщик Баев, не забывая улыбаться во всю ширь молодых зубов.

– Задержался, наверное, – пожав плечами, ответил Артем. – Мне не докладывали.

– А мы тут страху натерпелись! – сообщил Баев, хотя его хитрая физиономия говорила об обратном. – Понаехала, блин, знать московская. Батя злой ходил, вроде черта. Четыре дня шуровали. Ничего не нашли… А Черкасов, кстати, говорил по пьяному делу, что на опасную операцию вас Мезенцев посылает… Не опасная, выходит?

– Так себе, – принужденно отозвался Тарасов.

– Пойдемте! – окликнул сопровождающий. – Командир ждет.

– Здравия желаю! – делано бодро проговорил Артем, переступая порог полковничьего кабинета.

Мезенцев оторвал взгляд от экрана ноутбука и остро взглянул на вошедшего. Командир, казалось, потускнел за последние дни. Ворот камуфляжа расстегнут; наружу глядит черно-белая тельняшка.

– Садись, капитан, – сказал полковник. – Что, распластал диверсанта?

– Так точно.

– Вижу, возвращается к военной жизни «невидимка»: «так точно» вспомнил, как говорить… Доехал нормально?

– На перекладных. Через границу, огородами. Во избежание.

Потерев лоб, Мезенцев прошел к сейфу, открыл тяжелую дверцу и извлек на свет божий подносик с бутылкой коньяка и тремя рюмками.

– Третья кому? – поинтересовался Артем.

– Черкасову… третья… – тяжело вздохнул полковник.

– Он здесь уже? Придет? А то ребята интересовались. Увижу с радостью – мы-то из Севастополя порознь…

– Повезло, что порознь, – щека полковника дернулась. – Убит Дима.

Тарасов сдержал рвущийся из груди звериный стон. Майор ведь остался, чтобы прикрыть отход! Там ведь свои были?! Неужели могли?!

– Случайно подстрелили, – ответил на немой вопрос Артема полковник. – Матросик один его из «калашникова» располосовал. Черкасов теперь во флотском морге, значит… Помянем…

Мезенцев разлил коньяк по рюмкам, и третью, черкасовскую, отодвинул к углу стола. Молча, без закуски, выпили. Коньяк показался Тарасову безвкусным.

– Такая каша заварилась, – сказал полковник, хрустнув переплетенными пальцами. – Украинская сторона в скандал не стала мешаться: им-то на что?! И слава богу… Я в Генштабе встречу имел. Повезу самолично цинковый гроб в русский город Рязань, матери-старухе… – Мезенцев повысил голос: – А все игры блядские! Такого офицера положили!.. Помню, как военный советник Черкасов от латиносов вернулся: загорелый – одни брови, еще худее, еще длиннее стал. Рука на перевязи, а глаза хохочут. Он там, гаденыш, боливийским коллегам такого наконсультировал, что наркобароны тамошние – они в Боливии вроде наших чеченцев – назначили награду за черкасовскую голову. Что-то вроде тамошнего миллиона…

Мезенцев разлил по второй. Его разговорчивость вдруг как рукой сняло: перед Артемом сидел прежний суровый батя с обветренным суровым лицом.

– Забудь, капитан, про свои севастопольские подвиги, – после паузы сказал полковник. – Информация смертельная. Для тебя. Остаешься в «Шишкином лесу» до особого моего распоряжения. Комната – столовая – стрельбище – полигон. Конвой, как ты понимаешь, стреляет без предупреждения. С личным составом контактов минимум, инструкторскую работу временно прекращаешь. Иди!

– Так на какой предмет тренироваться, товарищ полковник? – от порога спросил Артем.

– Захват vip-персоны. Это пока ориентировочно… Диму не забывай, капитан!

Он долго перебирал фотографии, документы. Перед его глазами проплывала восьмидесятилетняя история Организации украинских националистов. Те недаром дружили с нацистами – методы ОУН мало чем отличались от методов эсэсовских карателей. Батальон СС «Нахтигаль» – и чудовищный по своей жестокости еврейский погром во Львове в самом начале войны. Полицейский батальон «Роланд» – и тысячи вырезанных вместе с женщинами и детьми граждан польских окраин. Гренадерская дивизия СС «Галиция» – и массированные карательные акции против частей словацкого антифашистского Сопротивления… А потом был разгром гитлеровских орд – и уход в глубокое подполье, в хвойные леса. Террористы, как сказали бы сейчас, встали против мирного населения и гражданской администрации советской Западной Украины. Повешенные, сожженные, распиленные в поясе живьем люди. Американская «гуманитарная помощь» – и работа бандеровцев в пользу спецслужб США. Вербовки, явки, листовки в почтовых ящиках… И не было конца списку черных злодеяний бандеровцев… А еще была неустанная борьба советских спецслужб, помнящих годы войны, и было приказано окончательно и бесповоротно раздавить бандеровскую гадину… Но повеяли другие ветры – в Украину пришла независимость. В Мюнхене, Берлине, Турине, Торонто, Нью-Йорке спешно паковали чемоданы, ибо новые «освободители» торопились на родину из многолетнего изгнания, чтобы рассказать о многолетней «борьбе» против «советской оккупации». Доверчивая, как все новорожденные, Украина приняла блудных сынов в свои объятия. И снова пожаром заклубились на спешно переименовываемых площадях черно-красные знамена Украинской повстанческой армии. Снова зазвучали хорошо забытые лозунги, и отравленная бандеровской идеологией молодежь двинулась маршем по улицам с криком: «Слава Украине!» Какая уж тут слава…