Александр Тамоников - Последний бой комбата

Голубятников внимательно посмотрел на Шульгина:

– Сам-то как думаешь, что следует предпринять в этой ситуации?

– Немедленно ударить по «духам».

– Ну, и к чему тогда вопрос?

– А как же насчет самодеятельности?

– Ты одно с другим не путай. И мозги мне не забивай. В экстренных случаях действовать по обстановке с последующим докладом мне лично. Ты чего, Юра, дурочку ломаешь?

– Ничего я не ломаю. Задал вопрос – получил ответ.

– В следующий раз за такой вопрос не только ответ получишь. Ступай, Шульгин, готовь подразделение.

Проводив командира зенитно-ракетной батареи, Голубятников присел на стул.

– Весельчак тоже мне нашелся...

– Так они в зенитной батарее все такие, – подал голос сержант Выдрин. – Что старший лейтенант Шульгин, что его заместитель Рыбин – ребята оторви да брось, тельняшку на груди рвать готовы. Да и старший лейтенант Шуманов такой же. Заводные, особенно если на грудь примут. Говорят, они и учились в десантном училище вместе.

– Ты все сказал?

– Так точно!

– Тогда соедини меня с подполковников Ребровым!

– Я – Скат! – отозвался командир батальона сто девятнадцатого парашютно-десантного полка.

– Я – Аркан! Скажи, что докладывает твой ротный из дома культуры?

– Ничего особенного! Обстановка тягостная, напряженная, но, в принципе, не угрожающая.

– Люди в «зеленке» есть?

– Есть немного. Возможно, это местные жители, мирные. Хотя ни женщин, ни детей за время наблюдения замечено не было.

– Что с мостом?

– Я сам смотрел на него. Стоит, но, по-моему, он поврежден.

– Давай подробнее. Взорван, что ли?

– Какой-то перекошенный.

– Люди по нему перемещаются?

– Нет. А что?

– Да вот я думаю... Техники у боевиков нет; полевые командиры понимают, что мы только через мост можем быстро перебросить силы на восточный берег. А «духи», если они окопались в начале «зеленки», могут отойти и на юг. Тогда почему мост до сих пор не взорвали?

– А черт его знает! Как-то не думал об этом. Может, он заминирован и «духи» планируют рвануть его, когда к реке выйдут твои люди?

– Возможно!

– А может, и нет у боевиков возможности заминировать мост...

– Может, их вообще в районах нет?

– Есть, но, судя по докладам наблюдателей, немного. На западном берегу.

– Наблюдатели не все видят.

– Согласен. Обстановка прояснится, как всегда, в самый крайний момент, когда ты начнешь работу. Вот тогда станет понятным если не все, то очень многое.

– У меня к тебе просьба: прикажи своим людям максимально усилить наблюдение за частным сектором. И пусть ротный побольше бойцов для этого выделит...

В этот день Голубятников снова допоздна работал с картой. Завтра батальону предстояло вновь вступить в бой, и комбат испытывал неясную тревогу. Наступать... Занимать новый плацдарм... От того, как будет подготовлена боевая операция, зависело не только выполнение задачи, но и то, понесет ли батальон потери или нет. Поэтому комбат до боли в висках вновь и вновь проигрывал на карте все возможные, даже теоретически, варианты развития событий по захвату плацдарма. Но ни Голубятников, ни кто-либо другой не мог полностью просчитать, что произойдет завтра при наступлении. У войны свои законы, свои правила, на ней возможно все, даже невозможное.

День начался без суеты, организованно, строго по плану. Подъем по распорядку дня, завтрак. В 9.00 подошел мотострелковый батальон и началась передача зон ответственности: блокпостов в частном секторе, домов в квартале, территории привокзальной площади, включая здания КНП подразделения Голубятникова, нового вокзала, строений вдоль железнодорожных путей. «Смена караула» прошла организованно и в установленные сроки.

В одиннадцать на КНП прибыл командир разведывательной роты капитан Телинский.

– Готов, Миша? – с трудом скрывая тревогу, спросил комбат.

– Готов, – ответил капитан.

– Давай! Начинай выдвижение! – приказал Голубятников.

В 11.02 разведывательная рота двинулась вперед, к железнодорожному переезду. Дабы избежать потерь, десантники перемещались предельно осторожно, по заранее продуманной схеме. Роты выдвигались повзводно. Расстояние между ними составляло от тридцати до пятидесяти метров, шли в пределах взаимной видимости. Взводы условно делились на три группы – передовую, группу прикрытия, в которой находился командир взвода, и резерв. Дистанция между группами тоже определялась расстоянием взаимной видимости – до тридцати метров. Взводы шли в колонну по одному, между бойцами – до пяти метров. Это не означало, что десантники шли строго один за другим, выдерживая дистанцию и постоянную скорость перемещения. Нет, бойцы где перебегали, где переходили от укрытия к укрытию, соблюдая общее направление движения. Открытые участки преодолевали быстро, тут же прячась за кучи мусора, в любые углубления, откуда прикрывали своих товарищей. Шли по дороге, прочесывая попадавшиеся по сторонам дома, выполняя приказ не стоять в полный рост на ровном месте, при остановке опуститься на колено, если надо – залечь. Бойцы мгновенно реагировали на все команды младших командиров. Взводы имели в своем составе по двенадцать-пятнадцать человек. Такой порядок продвижения обеспечивал вытягивание взвода метров на сто, что, в принципе, исключало вероятность попадания в засаду.. Только отделение могло угодить в капкан боевиков, но каждое из них подстраховывали другие.