Виктор Степанычев - Невозвращенцы

— Не томите, товарищ генерал, — взмолился Гордеев. — Кто договаривался со свидетелями? Кто им заплатил за клевету?

— Некто Белявский Евгений Серафимович. Знаешь такого?

— Как Белявский? Он ведь… — от удивления у Стаса даже дыхание перехватило. — Но зачем он это сделал?!

— Цель была одна: тебя на крючок подцепить. И подсечь так, чтобы не сорвался. По всем раскладам выходит, что именно Белявский организовал эту операцию с убийством охранника клуба. И свидетелей вместе свел, чтобы проще их разом убрать.

— А говорили, будто это политическая провокация, направленная против Анчара, и я всего лишь пешка, — с сомнением сказал Станислав. — Мол, выборы в Думу на носу…

— Мозги тебе пудрили. Ты не пешка во всем этом раскладе, ты, я думаю, ферзь, а точнее — боевой слон. И вся эта многоходовая операция с убийством, с гибелью свидетелей, бегством в леса-поля организована для того, чтобы поставить бывшего капитана Гордеева в безысходное положение и взять его горяченьким, расплывшимся в тоске и бессилии на вовремя подставленной сковородке.

— Ну, поставили в безвыходное положение, а дальше что? И кто это они?

— По нашим прикидкам, вербовать тебя будут. Куда и зачем, не ведаю, самим интересно это узнать. И произойдет вербовка, вероятно, в самое ближайшее время. Как Белявский сказал? Если закрыт парадный подъезд, можно выйти через черный ход… Смекаешь, капитан? А кто «они»? Пока не знаю, но думаю, без воли и команды господина Анчара Белявский не ввязался бы в подобную авантюру. Не станет он играть за спиной шефа втемную.

— То есть за всем этим стоит Дмитрий Васильевич?

— По моему разумению, так дела и обстоят, — уверенно сказал Веклемишев. — Если Анчар и не организатор, то уж активный участник этой многоходовой операции точно.

— Белявский тоже упоминал про многоходовую операцию, только он имел в виду другое, — растерянно сказал Гордеев.

— Тебя он имел… в виду, — ухмыльнулся генерал. — Так ты готов сдаться на милость господам Анчару, Белявскому энд компани?

— Ой, готов, Вадим Александрович, — задумчиво и довольно зловеще произнес Стас. — Если бы вы знали, как готов! На колени упаду: вербуйте меня, господа хорошие! Вот он я — тепленький, несчастненький, со слезками на глазенках. Допоможите, люди добри!

— Я рад, что не ошибся в тебе, — спокойно сказал Веклемишев. — Вот только гнев свой спрячь до поры до времени. Веди себя естественно, как бы вел, не ведая о замыслах этой нехорошей компании.

— Постараюсь, — кивнул в ответ Гордеев.

— Постарайся не исчезнуть бесследно, — уточнил генерал. — А чтобы этого не случилось, вот держи запасной ремешок для бумажника с кнопкой-маячком. А еще, на случай, если не сможешь им воспользоваться или по какой иной причине, например, вдруг выйдешь из зоны видимости спутника, запомни номер телефона, по которому можно позвонить и передать информацию от Аладдина Джинну. Я здесь уже вряд ли появлюсь, а вот люди мои дежурить будут. Нароем новую информацию, найдем способ тебе ее передать. Если возникнет надобность в общении, приходи на эту полянку, тебя встретят. А сейчас беги, Станислав, время вышло.

Комната походила на пенал: тесная, узкая, вытянутая, с мрачными темными обоями. Задернутые тяжелые шторы прятали от глаз скудный вид из окна, выходящего в голый сад. Стас зашторил его из-за того, что пейзаж за стеклами, состоящий из частокола голых веток на фоне серого ноябрьского неба и двухэтажного мрачного, красного кирпича, особняка со стрельчатыми окнами, видневшегося за деревьями, навевал на него крайнее уныние. Правда, сейчас и эту картину вряд ли можно было разглядеть в опустившемся на город к вечеру густом тумане.

Станислав лежал на кровати, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Он неспешно перебирал в памяти события последних двух месяцев, так круто перевернувших его жизнь.

Он вспомнил, как лицедействовал перед Белявским, прилетевшим на «объект» вербовать отставного капитана. Генерал Веклемишев на той памятной встрече в лесополосе точно предсказал, что произойдет это очень скоро. Не прошло и четырех дней, как Бес спустился с небес на вертолете и стал опутывать Гордеева липкой паутиной обещаний и угроз. Он оправдывал свое прозвище, представляясь умелым искусителем.

Но и Станислав сыграл роль достойно. Он не стал лепить из себя несчастного, сломленного обстоятельствами человека, готового ползать у ног благодетеля. Наоборот, Гор зло сопротивлялся, на «убойные» аргументы Белявского находил контраргументы, на угрозы отвечал угрозами, увещевания пропускал мимо ушей, над лестью смеялся…