Алистер Маклин - Кукла на цепи. Одиссея крейсера «Улисс»

– Вы можете оставить их себе, если хотите.

– Оставить… – она глянула на бумаги. – Я вовсе не хочу…

– Ага! Потеря памяти начинает проходить.

– Извините, я…

– Ваш парик перекосился.

Машинально она подняла руки к волосам, потом медленно опустила их и прикусила губу. В ее темных глазах было что–то близкое к отчаянию. И снова во мне возникло неприятное чувство, что я слишком доволен собой.

– Оставьте меня! – И я отодвинулся, чтобы ее пропустить. Несколько мгновений она смотрела на меня, и, готов присягнуть, в глазах ее появилось умоляющее выражение, а лицо чуть сморщилось, словно она вот–вот расплачется. Потом покачала головой и быстро вышла. Не торопясь, я двинулся за ней и видел, как она, сбежала по ступенькам и свернула в сторону канала. Двадцатью секундами позже Мэгги и Белинда стартовали в том же направлении. Они держали раскрытые зонты, но несмотря на это казались сильно промокшими и измученными. Возможно, впрочем, они и впрямь добрались сюда за десять минут.

Когда я вернулся в бар, откуда, кстати, вовсе не собирался уходить, только должен был убедить в этом девушку, бармен просиял:

– Приветствую вас еще раз. Я уж думал, вы пошли спать.

– Собирался. Но мои вкусовые сосочки сказали мне: нет, не раньше, чем через еще одно виски!..

– Их всегда надо слушаться, – серьезно ответил бармен и подал мне виски. – На здоровье!

Я поднес стаканчик к губам и возвратился к своим раздумьям. К раздумьям о наивности и о том, как неприятно, когда тебя вводят в заблуждение, и еще о том, умеют ли молодые девушки краснеть по первому требованию. Кажется, мне доводилось слышать о некоторых актрисах, которым такое удается, но трудно поручиться. Так что пришлось заказать еще порцию виски, чтобы освежить память. Следующая посудина, какую поднес я к губам, была совсем иного рода, намного тяжелее, да и напиток в ней куда темнее. Кружка такого напитка могла показаться – и справедливо – довольно необычной на континенте, но только не тут, «Под старым колоколом», в этой увешанной латунными штуковинами пивной – более английской, чем большинство английских пивных, – специализирующейся на сортах английского пива, а также, как свидетельствовала моя кружка, на ирландском портере. Заведение было переполнено, однако мне удалось найти столик напротив входа не потому, что подобно людям Дикого Запада, не люблю сидеть спиной к двери, а чтобы сразу же заметить Мэгги или Белинду. Явилась Мэгги. Она подошла к моему столику и села. Ни зонт, ни платок не помешали дождю промочить ее до нитки, вьющиеся ее волосы прилипли к щекам.

– Все в порядке? – спросил я заботливо.

– Если можно назвать порядком, когда промокаешь насквозь, то да.

Подобное едкое замечание вовсе не было свойственно моей Мэгги. Видимо, дождь и впрямь доконал ее.

– А Белинда?

– Тоже придет. Думаю, она слишком беспокоится за вас, – она демонстративно выждала, пока я сделаю долгий и вкусный глоток портера. – Боится, что вы слишком рискуете.

– Белинда – заботливая девочка.

– Она еще молода.

– Да, Мэгги.

– И впечатлительна.

– Да, Мэгги.

– Я не хочу, чтобы ей было плохо, Поль…

Услышав такое, я подскочил, по крайней мере внутренне. Она никогда не говорила мне «Поль», разве что наедине, да и тогда только глубокая задумчивость или сильное волнение могли заставить ее забыть о том, что она сама считала нормой поведения. Фраза эта прозвучала так неожиданно, что стоило задуматься: о чем, черт побери, они могли разговаривать между собой? Я уже начинал жалеть, что не оставил их обеих дома и не взял вместо них двух доберманов. Доберман, во всяком случае, коротко и ясно управился бы с нашим спрятавшимся приятелем у Моргенштерна и Муггенталера.

– Я сказала… – начала Мэгги.

– Слышал, – я отхлебнул портера. – У тебя очень доброе сердце, Мэгги.

Она кивнула – не в подтверждение моих слов, а просто чтобы показать, что удовлетворена таким ответом, и поднесла к губам заказанный для нее шерри. Пора было приступать к делу.

– Где наша общая знакомая?

– В церкви.

– Что?! – я поперхнулся.

– Поет гимны.

– Боже мой! А Белинда?

– Там же.

– И тоже поет гимны?

– Не знаю. Я туда не входила.

– Возможно, Белинде тоже не следовало входить…

– Разве есть место безопаснее церкви?

– Это правда. Да, ты права. – Я силился сбросить напряжение, но мне было не по себе.

– Одна из нас должна была остаться.

– Конечно.

– Белинда говорила, что вы, возможно, захотите узнать название этой церкви.