Виктор Степанычев - Жара

Второй нападавший находился уже в трех шагах от Вадима. В отличие от «кастетчика» его оружие было если не более опасным, то, по крайней мере, весьма впечатляющим. Он орал что-то грозно-невразумительное на африкаанс и размахивал бейсбольной битой. Мгновения хватило Веклемишеву, чтобы принять стойку и достойно встретить очередного бойца. Тех же долей секунды было достаточно для определения, что и этот молодой человек также не имеет понятия о настоящем рукопашном бое, тем более с оружием.

Он принял боковой удар битой на монтировку и аккуратно увел ее в сторону. Рука автоматически повела железный штырь по касательной к противнику. Если бы Вадим не остановил отработанное годами и тренировками движение, то монтировка распорола бы юному бойцу живот. Вот только выпущенные на мостовую кишки хулигана в планы Веклемишева не входили, поэтому он посчитал достаточным перебросить монтировку в левую руку, освобождая правую. Одновременно с этим Вадим совершил легкое па, оказавшись в полуметре слева от юнца. Тот в это время замахнулся, пытаясь придать очередное ускорение бейсбольной бите, чтобы покарать обидчика. Вот только ни покарать его, даже понять, что произошло, он не сумел. Его шеи, того места, где находится нервный узел, с виду — очень аккуратно, коснулись пальцы, сложенные особенным образом, эдакой щепотью, носящей название среди специалистов «клюв орла». В следующее мгновение юнец застыл, не в силах преодолеть паралич, поразивший его члены. Пальцы разжались, выпуская биту, глаза закатились, показав ослепительные белки; он плавно осел на мостовую и застыл без движений.

Вадим развернулся к «Кадиллаку», ожидая активности водителя.

И тот ее проявил, правда, не совсем так, как ожидал Веклемишев. Работающий двигатель взвыл что есть мочи, и машина рванула задним ходом с места сражения. Вот только уехать «Кадиллаку» далеко не удалось. То ли шофер попытался развернуться, и у него это не получилось, или он просто не справился с управлением, но автомобиль вильнул и со всего размаху впечатался кормой в бетонный столб. Черный водитель в списке храбрецов явно не значился, он так и не вышел из машины и не бросился на помощь друзьям.

Оглядев поле боя, Вадим остался удовлетворенным. Гордиться особенно было нечем, не тот контингент выступил против него, однако начало активной фазе операции было положено. И именно откровенное хамство юнцов подвигло Веклемишева проявить инициативу. Конечно, можно было не идти на обострение, а добраться до клиники, переговорить с Никитиным и получить информацию о Мадаеве, которую Гарольд сумел накопать. И, уже отталкиваясь от полученных сведений, начать действовать.

Вряд ли черные ребята из «Кадиллака» имели цель остановить Веклемишева. Если бы таковая была, не он бы крушил чужую машину, а они первыми напали на него. Вероятно, парням была поставлена задача следить за домом Никитина и его матерью. Не воины они, что и показала схватка, но соглядатаи.

То, что юнцы связаны с теми, кто организовал нападение на Гарольда, Вадим был уверен едва ли не на сто процентов. Исходя из такого расклада, можно было не сомневаться, что ему очень скоро придется столкнуться с организаторами избиения Никитина. И даже если они непосредственно не контактировали с Халифом, цепочка от этих людей ведет к его подельникам или к тем, кто прикрывает Мадаева и не хочет, чтобы всплыли подробности его пребывания в ЮАР. А из этого следует, что они рано или поздно встанут на пути нового действующего лица.

Именно поэтому Веклемишев решил, что лучший способ для знакомства — крутое противодействие хамскому действию, и ввязался в драку. Опрометчиво он поступил? Возможно. Однако, что должно было случиться позже, случится раньше. И сомнений в том не возникало. Достаточно было взглянуть на водителя разбитого «Кадиллака», а точнее, на мобильный телефон у его уха. Вадиму было хорошо видно, чем тот занимается за треснутым лобовым стеклом. Сигнал бедствия пошел в эфир…

Оба поверженных юнца стали проявлять признаки жизни: один жалобно застонал, второй — пошевелился и закряхтел. Ну что же, парни живы и почти здоровы, информация о белом беспредельщике отправилась по нужному адресу, следовательно, ближайшие цели достигнуты. Пора двигаться, куда они и собирались, — в клинику к Никитину.

На удивление, Анастасия Александровна достаточно спокойно, если не сказать — правильно, восприняла произошедшее. Веклемишев ожидал худшего: может, не истерики и не слез, но крайнего испуга обязательно. А в результате получил вполне интеллигентную отповедь с печальным оттенком фатализма.