Иван Стрельцов: Ад находится в Камбодже

— Вы говорите таким уверенным тоном, как будто перед вами не бойцы спецподразделения, а фанерные мишени, — в голосе Ремизова звучала обида за свою челядь.

— Мы с ними из разных миров. Они обучены охранять, защищать и следовать букве закона. Меня же учили убивать, и если за столько лет я все еще жив, значит, науку эту усвоил на «отлично».

Генерал удрученно молчал, а Денис продолжил:

— Пока сообразят, что и к чему, я доберусь до ближайшей лесопарковой зоны, а там меня не достанет даже дивизия Дзержинского в полном составе. Поверьте, Виталий Сергеевич, это не пустое бахвальство.

— Получается «Рэмбо. Первая кровь» в русской интерпретации, — задумчиво произнес замминистра.

Такой поворот в его сюжетной линии не предполагался во всех раскладах. Очень уж неожиданно получилось — вроде как кусты раздвинул, а там хищник, приготовившийся к атаке. Клыки оскалены, когти выпущены, мышцы, как взведенная пружина; одно неосторожное движение, и того и гляди, вцепится в горло. Обстановку следовало разрядить немедленно; в противном случае пьеса закончится, толком и не начавшись.

— Ну зачем же так круто, Денис Васильевич? — тихо, осторожно, будто он действительно боялся спровоцировать морпеха, спросил Ремизов.

— А вы мне не оставили другого выхода. На Востоке говорят: «Загнанный шакал льва порвать может».

— Ну какой же вы шакал? Вы, скорее, снежный барс. Да и предложение далеко не о покупке бессмертной души. По вашему профилю…

— Почему же в такой категоричной форме? — Пружина стала медленно распрямляться.

— Неудачное стечение обстоятельств, — развел руками Виталий Сергеевич. Только сейчас он ощутил, что от нервного напряжения последних минут пересохло горло. Он поспешно схватил стакан, на поверхности которого плавали полурастаявшие кубики льда, и большими глотками стал жадно пить.

— Так какое задание? — Вопрос был задан таким тоном, что сразу становилось ясно: угроза взрыва миновала.

— Мне известно, что вы вернулись из Камбоджи, где выполняли, ну, скажем так, правительственное задание. Нужно снова туда вернуться.

— Что, опять кто‑то грохнулся? — непроизвольно вырвалось у Дениса.

— Слава богу, нет. Задание по профилю, о чем мы говорили несколько минут назад.

— У вас что, свои головорезы закончились? — Морпех с плохо скрытой насмешкой посмотрел на генерала. — Когда телек ни включи, только и слышно: «Русичи», «Вятичи», «краповые береты», ОМОН, СОБР и так далее, и тому подобное.

— Ну что вы, специалисты у нас, конечно, есть, — дав майору выговориться, вновь заговорил Виталий Сергеевич. — Но все они спецы внутреннего пользования, а здесь придется работать за рубежом.

— Я в проводники не гожусь, — тут же попытался откреститься Денис.

— Проводник и не нужен. По маршруту будет вести прибор спутникового позиционирования ГЛОНАСС… — Ремизов допил остатки воды. — Проводник не нужен, но необходим как воздух командир группы. Боевой и опытный, тот, кто побывал в этих чертовых джунглях и знает, как поступать в той или иной ситуации. Такой спец у нас в дефиците, а головорезов — ты, Васильич, прав — хватает даже с избытком.

— Так кого мочить надо? — Давыдов проникся словами замминистра: как говорится, доброе слово и кошке приятно.

— Самой большой проблемой для нашей страны является не мировой терроризм, не расширение НАТО к нашим границам, — начал издалека генерал. — И даже не СПИД с «птичьим гриппом» вместе, нет. Самое страшное — это наркотики. Они подобны взрыву нейтронной бомбы: разрушений нет, а люди гибнут. Причем гибнет будущее страны: молодежь и дети. Проблема эта появилась в конце восьмидесятых, с развалом Союза она еще больше усилилась. Ну а последние годы… После того, как янки вторглись в Афганистан, контрабанда наркотиков выросла в тысячу раз. Только представь эти объемы.

Ремизов окончательно перешел на «ты», и это не было фамильярностью или пренебрежением, скорее наоборот. Генерал ставил майора на одну доску с собой, делая его равным.

— Представить‑то я себе представляю, — пожал плечами Денис. — Вам какое до этого дело? Наркоконтроль, по‑моему, организация независимая, МВД не подчиняется.

— Официально — да, — кивнул Виталий Сергеевич, — но пока еще эта структура в состоянии реформирования. А реформа — это как ремонт. И, как сказал знаменитый сатирик Михал Михалыч Жванецкий в своей не менее знаменитой миниатюре «Еврейский пароход»: «Если вы встали на ремонт, это еще не значит, что кто‑то будет что‑то делать. А если вышли, то это тоже не значит, что кто‑то что‑то сделал». Так вот, пока идет реформирование и в верхах решают, будет во главе кто или нет, МВД курирует госнаркоконтроль, а в лице министерства — я. Поэтому вопрос с наркоманией меня волнует самым серьезным образом. Ферштейн?