Альберт Байкалов - Приговор подпишем сами

– Он кем вам приходится? – спросил мужчина.

– Разве мы похожи на родственников? – удивился Джин.

– Мало ли, – мужчина пожал плечами. – Сейчас все возможно.

– Сын его – наш друг, – пояснил Джин. – Он адрес дал. Мы в Москве работу хотим найти. Сюда приехали.

– Значит, он вас на даче поселил? – задумчиво проговорил мужчина и включил передачу. – Может, подвезти?

– Сами дойдем, – покачал головой Джин.

– Как ты думаешь, – глядя вслед «Жигулям», заговорил Стропа, – кто это?

– Разве сам не понял? – Джин огляделся по сторонам.

– Думаешь, за Кузей следят? – попытался угадать капитан.

– Теперь уверен, – подтвердил Джин.

В небольшом магазине, устроенном в вагончике, Джин купил хлеб и две бутылки минеральной воды. Когда они со Стропой вернулись, Шаман продолжал с безучастным видом сидеть на раскладном стульчике под деревом, а Татьяна Михайловна – полоть морковь.

– Миша, – позвала Кузнецова супруга, – я схожу к Марине.

Джин насторожился. Отчего-то ему показалось, что женщина специально ждала его появления.

«Наверное, догадалась, что неспроста мы здесь», – подумал он, с замиранием сердца ожидая, как выкрутится из положения Кузнецов.

Из зарослей смородины раздалось кряхтенье, потом появилась голова супруга:

– Зачем?

– Почему ты спрашиваешь? – с раздражением в голосе спросила женщина.

– Работы невпроворот, а ты по соседям…

– Странный ты какой-то, – Татьяна Михайловна подошла к стоящей в тени яблони бочке и стала мыть руки.

– Татьяна Михайловна, – Джин поднял над головой хлеб, – куда положить?

– Прямо на столе оставьте, – разбрызгивая воду, махнула она в сторону домика и направилась к калитке.

– Таня! – с нотками тревоги в голосе позвал жену Кузнецов.

– Ну чего тебе еще? – женщина развернулась.

– Не ходи, – попросил он и стрельнул глазами в сторону Джина.

– Пять минут, – она выпрямила на руке пальцы.

– Ничего с ней не случится, – глядя на калитку, за которой скрылась женщина, успокоил Шаман Джина. – По одному их убивать не станут.

Джин подошел к забору и выглянул на улицу. Татьяна Михайловна уже вошла во двор, расположенной по соседству; оттуда с самого утра несло дымком и запахом жареного шашлыка.

– Ну что с ней будешь делать? – Кузнецов стянул перчатки. – Она что-то чувствует.

– Я тоже так думаю, – согласился Джин.

– А мне каково? – Кузнецов вдруг бросил на землю перчатки. – Сын в морге, а я здесь смородину…

– Успокойтесь, – Джабраилов положил ему на плечо руку. – Его уже не вернешь. Надо подумать о дочери. Что с ней будет, если с вами что-то случится?

– А ее они не тронут? – вытирая кулаком выступившие на глаза слезы, спросил Кузнецов.

– У нее своя семья, да и живет она далеко, – успокоил его Джин. – Пойдемте, пока нет Татьяны Михайловны, в дом.

Стропа со скучным видом смотрел переносной телевизор. Кузнецов устало опустился на стул, стоящий у стола, трясущимися руками достал небольшой пузырек, вытряхнул из него на ладонь несколько желтых таблеток и забросил в рот.

– Что вы пьете так часто? – забеспокоился Джин, подавая ему воду.

– Это валериана, – беря из его рук кружку, пояснил Кузнецов. – Ничего страшного.

Джин поставил на походную газовую печь чайник, зажег конфорку и уселся по другую сторону стола.

– Олег пока маленький был, любил сюда приезжать, – с грустью глядя на огонь, заговорил Кузнецов. – Тут недалеко речка. Он из нее не вылезал.

Джин заварил чай, разлил по чашкам. Долго сидели молча. Татьяна Михайловна все не шла.

– Чего это она там так долго? – заволновался Кузнецов и посмотрел на часы. – Никак угодила за стол.

– Это даже хорошо, – нарушил молчание Стропа и поднялся со своего места. – Пойду поменяю Шамана.

– Вы за год ничего не заподозрили? – задал Джин мучивший его вопрос.

– Вы про Олега? – Кузнецов стал нервно теребить скатерть.

Джин кивнул.

– Как? – тихим голосом спросил Кузнецов. – Мы знали, что он сотрудник ФСБ и его работа связана с частыми командировками. Все.

На какое-то время воцарилась тишина. Пришел Шаман. Отказавшись от чая, он прошел в соседнюю комнату.

– Олег выпивал? – осторожно спросил Джин.

– Что? – не понял Кузнецов.

– Водку пил? – повторил вопрос Джин.

– Нет, – покачал головой Кузнецов. – Никогда. На Новый год немного шампанского – и все. Почему вы спросили?

– Так, – уклончиво ответил Джин. Он не стал говорить, что злоупотребление алкоголем стало основной причиной увольнения сына. Если отец говорит правду, то не исключено, что все-таки его выдворение из органов было лишь частью плана по внедрению в какую-то группировку или незаконное вооруженное формирование.