Александр Звягинцев - Молчание посвященных

– Не дрейфь, Эд! – снисходительно усмехнулся худосочный. – Даже если они там видюшники поставили, все равно в таком дожде хрен что заметят.

– О'кэй! – кивнул пассажир и, приготовив фотоаппарат к съемке, вслед за худосочным шагнул к дыре в заборе…

Струи дождя заливали линзы прожекторов на вышках, высвечивающих площадку с двумя мощными погрузочными кранами «КАТО». Из подземных ангаров в сизом выхлопном дыму один за другим выползали окрашенные в желто-коричневые цвета пустыни приземистые танки и на полном ходу подкатывали к кранам. Такелажники сноровисто цепляли их крюками и давали крановщикам отмашку:

– Мало-помалу вира!..

Повисев несколько минут на тросах, танки с лязгом опускались в полувагоны с металлическими бортами, которые бригада плотников тут же наращивала досками-горбылинами. После этой операции промокшие до нитки солдаты-танкисты укрывали вагоны полотнищами мокрого каляного брезента. Громыхнув буферами, состав осаживал назад, и очередные пустые вагоны скрывали за своими бортами все новые и новые грозные приземистые машины…

– Охота тебе, командир, ночь торчать под дождем! – крикнул в ухо наблюдающему за погрузкой Савелову полный человек в брезентовом плаще, катающийся, как шар, по погрузочной площадке. – Я технику по всей форме сдал, ты по всей форме принял, подписи и печати на месте, так что иди в мой кабинет и придави до утра.

– Ничего, Иван Митрофанович, к дождям и морозам я привычный, – улыбнулся Савелов. – Чего не интересуешься, куда твоя техника предназначена?

– А мне зачем?.. Мне чтоб подписи и печати были, а там хоть в Африку ее, хоть в переплавку.

– Успеть бы загрузить до утра…

– Чин-чинарем погрузим и соломкой укроем, чтоб не простудились… Ха-ха-ха!.. На запасных путях подержим до вечера, а там забирай ее куда тебе надо. Сколько этих цыплят желтобрюхих мои орелики отсюда к вам в Афган отгрузили, не упомнить!

– Там она до сих пор по ущельям разбросана…

Договорить Савелов не успел – со стороны ангаров донесся резкий вой сирены, потом, совсем близко, раздался топот солдатских сапог и отчаянный крик:

– Стой!.. Стой!.. Стрелять буду!.. – Темноту в стороне забора разорвали стрелы трассирующей автоматной очереди, и скоро появился наряд солдат, толкающих перед собой человека в дождевике, с нахлобученным на глаза капюшоном.

– В кустах, сука, сидел, тащ полковник. Фотографировал, тащ полковник. По вспышке засекли, – доложил старший наряда, скуластый сержант. – Мы ему «Стой!», а он, мол, не имеете права и слова еще разные… Совки, мол, вы зачуханные, тащ полковник…

– Двое их было, – добавил второй солдат. – Второй, как козел, через забор сиганул и в лесополосу, а этот в кустах запутался…

– Обыскать! – рявкнул толстый полковник.

Из-под дождевика задержанного солдаты извлекли два фотоаппарата со вспышками и любительскую видеокамеру. Полковник, передавая Савелову аппаратуру, наткнулся на его хмурый взгляд.

– Отродясь в «запретку» никто не проникал! – виновато пробормотал он. – Мне, блин, перед пенсией «несоответствия должности», блин, как раз не хватало…

Из нагрудного кармана задержанного солдаты вытянули паспорт и журналистское удостоверение. Проглядев документы, Савелов резко спросил:

– С какой целью вы оказались в запретной зоне?

– Я фоторепортер Аркадий Колышкин! – с апломбом выкрикнул задержанный. – У меня задание редакции!

– Какой редакции?

– В командировочном удостоверении сказано какой!.. Столичной!

– Мать его, мне для полного счастья полосканья в его сраной газете недоставало! – Полковник чертыхнулся. – Ты уж полегче с ним, – попросил он Савелова, – а то распишет семь верст до небес, не отмоешься…

– Кто был второй? – шагнул тот к задержанному.

– Отказываюсь отвечать! Я буду жаловаться на самоуправство! Общественность имеет право знать, куда вы отсюда военную технику гоните. Цензура отменена. Не слыхали: гласность теперь в Совдепии…

– Хорошо подумал… про гласность и общественность? – приблизившись к нему вплотную, с закипающей злостью спросил Савелов. – Кто был второй, ну-у, говнюк?..

– Отвечу в милиции! – сорвался на истерику задержанный. – Требую милицию! Милицию!.. Милицию!..

– Ах, ты милицию захотел?! – Савелов показал на гусеницы разворачивающегося на месте танка. – Сейчас куском мяса станешь, не понял еще, придурок, а для милиции будет составлен акт о том, что фоторепортер Тютькин, выполняя задание редакции, при погрузке военной техники в запретной для гражданских лиц зоне проявил неосторожность, и все такое…