Иван Стрельцов - Территория захвата

Он специально в своем клубе «Зевс-Громовержец» устроил для офицеров морской пехоты бесплатный вход и дешевую выпивку. Больше того, на вербовку морских пехотницев бросил лучших проституток города, которым были даны четкие инструкции — влюбить в себя (показать изголодавшимся «солдатам удачи» сексуальный рай) и, соответственно, втянуть в долговую яму. После чего можно будет переходить с ними к мужскому разговору. А чтобы девочки не ошиблись при выборе клиентов, офицерам раздали значки с изображением Андреевского стяга.

Имея такую гвардию, Сотник сможет легко подмять под себя теневой мир Новоморска. Вот только была одна неприятная закавыка — создание ударной и надежной силы требовало значительного времени, а до тех пор необходимо было балансировать среди враждебных сил…

— Ну, так что скажешь, Сотник? — Старший Ерема допил свой сок и исподлобья смотрел на Игоря, сложив руки на округлом животе. Двойной подбородок, отвислые щеки с сеткой красных прожилок и заплывшие жиром бегающие глазки. Филипп Еремин походил на карикатурного католического монаха, только добряком он не был, скорее наоборот. Многие из тех, кто переходил Ереме-старшему дорогу, исчезали бесследно…

— А что тут сказать? — пожал плечами Игорь. — Не успели Кота зажмурить, как менты тут же подобрали его команду. При этом сами завалили Слона, Рыжего с Крайним закрыли в СИЗО, рядовую «пехоту» просто рассеяли, как шведов под Полтавой. И одновременно делянку Кота плотно обложили черные.

Очень смахивает на одну общую операцию, ну, вам-то лучше знать методы своих коллег.

— Ты базар свой фильтруй, — встрял в разговор Николай Еремин. Напоминание о милицейском прошлом его бесило, как красная тряпка быка на корриде.

— Что я и делаю постоянно, — невозмутимо ответил Сотник, но при этом глаза его блеснули недобрым огоньком.

Старший Ерема с деланым безразличием оставил реплику брата без внимания и обратился к Игорю:

— Что скажешь по делу?

— А что тут говорить? Нужно пробить, чего это вдруг менты взъелись на Кота, а заодно забить стрелку чеченам. Выяснить, чего они хотят, и решить, как будем жить дальше.

— Ну, мы, в общем-то, тоже так решили, — с сознанием собственной значимости ответил Филипп, младший брат также утвердительно кивнул головой. — Весь вопрос, ты с нами в упряжке, Сотник?

— А куда я денусь? — хохотнул авторитет. — Это же не только у Кота проблемы. У меня тоже, хотя и не такие трагические. Слышали небось, что замочили моего торговца «дурью», да еще с охраной. Любопытно узнать, кто на мою часть пирога рот разинул. Очень интересно узнать, а потом покарать.

— Значит, по рукам?

— Естественно, по рукам.

Авторитеты расстались, внешне довольные друг другом, но каждый при этом держал свой камень за пазухой.

Сидя в салоне «шестисотого» «Мерседеса» под охраной пары внедорожников, младший Ерема посмотрел на брата.

— Кажется, этот спортсмен что-то мутит? Не сам ли он лег под черных, хитрован?

— То, что хитрован, это точно, — самодовольно оскалился Филипп. Он вытащил из внутреннего кармана небольшую флягу из нержавейки и пару раз к ней приложился. По салону поплыл аромат дорогого коньяка. После отсидки нервы у старшего брата были ни к черту, только алкоголь и выручал. — Но он не фраер ушастый, волчара с гонором, и не позволит, чтобы кто-то сел ему на голову. Нет, под черных он не ляжет, а вот свою игру вполне может разыграть. С ним ухи нужно держать настороже.

— Ладно, присмотрим за этим хитомудрым, — без особого энтузиазма сказал Николай. Не любил он Игоря Сотникова со всей классовой злостью, как могут не любить жебраки-пролетарии природного аристократа. — Сперва разберемся с абреками, а потом и ему собьем деревянный макинтош…

У Полины была нежная шелковистая кожа, небольшая упругая грудь с пирамидальными светло-шоколадными сосками и плоский живот с ямочкой пупка, проткнутого серебряным колечком.

Несмотря на юный возраст, девушка оказалась довольно опытной в любовных упражнениях. До встречи с Полиной Денис, конечно же, не был девственником, но официантки из столовой военного училища или студентка на встрече Нового года в подметки ей не годились.

Давыдов проснулся от головной боли и нестерпимой жажды, мысленно отметив: «Типичный похмельный синдром».

Прежде чем предпринять какие-то действия, старший лейтенант решил восстановить в памяти конец вчерашнего дня, после того, как с юными летехами отправился в ночной клуб. Если момент прохождения через двустворчатого секьюрити он помнил более-менее отчетливо, то все остальное было рваными отрывками.