Иван Стрельцов: Территория захвата

«Диссидент», Самуил Аронович Сосновский, был моложавым пятидесятилетним мужчиной, сутуловатым, с заостренным мефистофельским лицом (старику иногда казалось, что в любой момент на лысине хозяина начнут расти козлиные рога, а из штанов вываливаться длинный хвост). Внешне он мало походил на миллиардера. В неброском недорогом костюме светло-серого цвета и пятидесятифунтовых туфлях цвета гнилой вишни, непринужденно закинув ногу на ногу, он курил облегченный «Данхилл». Стряхнув в бронзовую пепельницу серый столбик пепла, задумчиво спросил:

— Сэр Арчибальд, и все-таки вы уверены, что все настолько серьезно?

— Более чем, — прикладываясь к стакану с виски, уверенно ответил аналитик. Во время разговора он стоял к «диссиденту» спиной, не отрывая взгляда от вяло текущей Темзы. — Советский Союз уже посадил на газовую иглу Западную Европу. И что мы имеем теперь, когда почти пятнадцать лет нет СССР? Во время начала войны Америки с Хусейном главные фигуранты ОБСЕ ее не поддержали, что, соответственно, внесло определенный раскол в НАТО. Теперь Россия тянет в Турцию свою «голубую линию», а оттуда в Южную Европу.

— Вы полагаете, что это будет один из рычагов давления на Турцию? — смяв в пепельнице окурок, спросил Сосновский.

— Несомненно, и не только на Турцию, но также на Грецию и, вполне возможно, на Италию.

— Почему же нет реакции Дяди Сэма, ведь это же в конце концов против них обернется?

Пожилой аналитик слегка улыбнулся и произнес:

— Янки, конечно, застряли в Афганистане и Ираке. Плюс влезли в бывшую советскую Среднюю Азию, с Китаем не мирятся. В общем, со всех сторон с русским медведем им лучше дружить, чем ссориться. Поэтому на их действия американцы сейчас закрывают глаза. Не понимая, что потом, возможно, будет поздно.

— Очень интересно, — улыбнулся миллиардер, выуживая из пачки новую сигарету. — И вы считаете, что сможете надеть намордник на русского медведя?

— Не только на медведя, — серьезно возразил сэр Арчибальд. Подойдя к журнальному столику, он со стуком опустил опустевший стакан на полированную поверхность и сел в кресло напротив Сосновского. Закинув ногу на ногу, сложил длинные и узкие ладони на колене и продолжил задушевным тоном: — Мы можем всколыхнуть если не весь бассейн Черного моря, то уж точно Северный Кавказ так раскачать, что через год-полтора введение туда международных миротворческих сил будет просто необходимо. Возможно, Россия даже сама с этим предложением обратится в ООН. Но… — Длинный указательный палец отставного аналитика вертикально поднялся вверх. — Главное, нам это не будет стоить ни гроша. При этом можно еще и заработать приличные деньги. Достаточно лишь задействовать агентурную сеть «Хело-Траст».

— Очень интересно, — прищурился «диссидент»; старик ему нравился все больше и больше — мало того что он был высококлассным профессионалом, так все еще оставался ярым антисоветчиком, вернее сказать, со временем ярая антисоветская ненависть переросла в не менее злобную русофобию. Миллиардер сделал глубокую затяжку, потом, выпустив через ноздри дым, с усмешкой произнес: — Хотелось бы изучить этот план в деталях.

Англичанин вздохнул и, несмотря на возраст, легко поднялся с кресла и молча вышел из кабинета. Вернулся аналитик спустя несколько минут, держа в руке тонкую папку из лакированной кожи крокодила. Он молча положил ее перед миллиардером.

За окном мчавшегося купейного вагона мелькали золотисто-желтые и огненно-багряные цвета красавицы осени.

Яркий пейзаж нисколько не радовал находящегося в купе плотного мужчину с копной седых волос и влажными покрасневшими глазами. Юрий Сергеевич Бережной тяжело вздохнул и потянулся к полупустой пластиковой бутылке нарзана. Отвинтив пробку, приложился к горлышку. Сделав несколько больших глотков, с облегчением вздохнул. Машинально закрутил пробку и поставил бутылку обратно на столик.

Несколько минут Бережной сидел неподвижно, устало опустив руки на колени. Мысли в его голове текли, как густая машинная смазка, и сводились к одному выводу: «Выпил, Юрик, ты свой Байкал, пора завязывать с возлияниями. Не мальчик».

Где-то в глубине души Бережной даже соглашался с этим выводом. Но в то же время знал, что обычно он не пьет так долго и в таких количествах. А раз уж так получилось, то только потому, что был повод и ну никак нельзя было отказаться. А завтра он придет домой, и все вернется на круги своя.