Альберт Байкалов - Победу ни с кем не делим!

Три силуэта возникли внезапно. Пригнувшись, на удалении в триста метров они направились вдоль кромки леса к позициям засады.

«Странно, почему не срезали и не пошли следом за группой? – подумал Антон. – Неужели знают точное количество?»

Он дважды стукнул ногтем по микрофону, потом тихо сказал:

– Слева три.

– Вижу, – успокоил Банкет. – Уже четыре.

– Еще два, – Антон увидел, как двое перебежали от группы деревьев к росшим в поле кустам.

– Хорошо ориентируются, в очках работают, – сделал вывод Банкет.

Антон отпустил кнопку включения питания. Нужно было подождать, пока электронно-оптические преобразователи остынут, и только после этого убирать окуляры от глаз. В противном случае в кромешной темноте подготовленный противник заметит засветку. На лицо попадет зеленоватое свечение. Мгновения достаточно, чтобы все провалить. Антон открыл правый глаз. Он всегда смотрел в бинокль одним: не надо тратить время на то, чтобы привыкнуть к темноте. Затем отложил бинокль. Откинул крышку окуляра ночного прицела и быстро нашел фигурки. Поймал вторую справа. Это его.

– Работаем!

Несмотря на открытые окна и люк, в салоне микроавтобуса было жарко. Барбара задумчиво смотрела на проносившиеся мимо дома, поля, виноградники. Близился обед, а они проехали меньше ста километров. Причин было много. Сначала вдруг им перегородил дорогу ехавший со стороны Гори автомобиль. Какой-то грузинский военный долго говорил с Резо, то и дело показывая рукой в направлении, куда они ехали. Барбара разобрала слово «танки». Потом грузовик освободил дорогу, а Резо объявил, что части Российской армии движутся на Тбилиси. Тем не менее они поехали дальше. Спустя некоторое время им навстречу действительно попалось несколько грозных машин. Водитель прижался к обочине. В салоне воцарилась тишина. Барбара съежилась. Грохот и лязг, вибрация земли, передававшаяся на их маленький автобус, вызвали ощущение панического ужаса. Военный обозреватель из ФРГ на плохом английском объяснил, что это Т-72. Кен из глубины салона стал снимать. Но, как выяснилось, это ехали грузины. Неожиданно один танкист на башне помахал рукой. Ему никто не ответил. Вид у экипажей, сидевших на броне, был праздный и надменный. Не похоже было на то, что они вышли из боя.

Гори объехали по окраине. Было видно, что население живет здесь бедно. Сколько журналисты ни всматривались, дыма над городом не разглядели. Улицы, через которые ехали, не были подвергнуты бомбардировке. Единственное, что бросалось в глаза, это то, что здесь почти не было людей. Возле одноэтажных домов с высокими заборами изредка можно было увидеть одного-двух стариков, настороженно провожающих взглядом автомобиль.

Первых русских Барбара увидела, едва оказались за городом. Как ни странно, эта встреча не произвела на нее никакого впечатления. Их не заставили покидать автобус, падать лицом на асфальт, бить прикладами. Просто у Резо спросили о цели поездки. Он ответил лаконично «пресса», и они тронулись в путь. Барбара успела разглядеть двух военных в касках и с автоматами Калашникова. Вид уставший. Одежда выдавала обыкновенную комплекцию. Их не распирало буграми мышц, на лицах не было звериного оскала, и взгляд обычный, не наглый и не вызывающий. Каски делали их похожими на грибы. Один заметил, что она разглядывает его, и улыбнулся. Она тоже. Рядом стоял точно такой же БТР, какой она уже видела у зенитной батареи. Белесая пыль покрывала броню таким слоем, что она была серой. Сквозь нее с трудом можно было различить бортовой номер, но Барбара разобрала большие белые цифры: двести тридцать один. Она на всякий случай запомнила, ловя себя на мысли, что тот, который они видели в лесу, тоже был запылен, но на нем как-то особо бросалась в глаза символика России. «Значит, ее умышленно протирали, – пришла она к выводу. – Только для чего? Чтобы свои не приняли за чужих, или наоборот?»

Потом они проехали до Зестафони и долго стояли. Резо то и дело выходил наружу, с кем-то говорил по телефону, возвращался в кабину. Никто ничего не понимал. Грузинская речь была знакома только переводчице, но она хранила молчание. На русском Резо принципиально не желал говорить.

Солнце жгло левую половину лица, и Барбара прикрылась газетой. Неожиданно автобус завибрировал. Мимо, одной гусеницей по обочине, другой по асфальту, проехала похожая на танк машина. У нее была небольшая башня и тонкий ствол. Сверху сидели русские. Следом, с небольшим перерывом, проехали три танка. За вторым ехал БТР.