Альберт Байкалов - Школа смертников

– Какого еще Пекаря?

– Мозги не крути, – продолжал Крот. – Он мне ваш адрес дал, велел передать кое-что.

– Говори через дверь!

Неожиданно с тыльной стороны дома послышались крики.

Пригнувшись под окнами, Хака бросился на шум. Завернув за угол, он увидел, как двое его парней пинают лежащего на земле человека. Окно с этой стороны было открыто, и в него уже влезал Руслан Ганаев.

Хака подбежал ближе:

– Кто это?

– Он самый, прямо на голову мне свалился, – зачерпывая рукой горсть снега и утирая разгоряченное лицо, ответил Муса.

Внутри дома раздалось несколько выстрелов. Это орудовал Ганаев.

– Отца не трогайте! – лежа на животе в красном от крови снегу, прохрипел Лебедь.

Муса, услышав просьбу, со всего размаха залепил пленнику ногой по лицу.

– Молчи, сука! – Он был в ярости.

Авзаев прекрасно понимал его состояние. На глазах этого человека погиб Ахмад. Но сейчас главным было не сведение счетов. Он подошел к чеченцу и положил ему на плечо руку:

– Успокойся. У тебя еще будет время.

В окне появилась голова Ганаева.

– Можно заходить. Здесь один старик, и тому я ногу прострелил.

– Папа! – взвыл Лебедь и попытался встать. – Он ни в чем не виноват!

– Втащите его в дом, – распорядился Хака.

Внутри дача выглядела убого. Небольшая печурка из кирпича, стол, пара табуреток и диван. В углу стоял хозяйственный инвентарь. На полу, у стены, парил электрический чайник.

Люди Хаки быстро связали отца с сыном по рукам и ногам, после чего усадили на пол у стены.

Авзаев взял табурет и уселся напротив них.

– Я не уйду отсюда, пока не узнаю, где сейчас Пекарь.

– Антон, что ли? – испуганно спросил отец Лебедя.

– Не знаем мы, где он, – толкнув старика локтем в бок, прохрипел Лебедь.

Некоторое время Авзаев разглядывал сначала сына, затем отца. Под Лебедевым-старшим растекалась лужа крови из простреленной ноги.

– Руслан, – он повернулся к стоящему позади него чеченцу, – продезинфицируй старику рану.

Лебедь побледнел.

– Отца не трогайте. – Он скрипнул зубами и заерзал, словно пытаясь порвать веревку. – Он ни при чем. Звери!

Ганаев тем временем взял чайник и не спеша стал лить кипяток на рану несчастного.

Раздался дикий вой.

– Стойте! – закричал Лебедь. – Я скажу, только не надо его мучить.

– Говори, – Хака дал знак рукой Руслану прекратить пытку.

– Я правда не знаю, где Филиппов, но днем он забрал у меня машину и обещал сегодня вернуть.

– Он приедет сюда? – оживился Авзаев.

Получив утвердительный ответ, чеченец потер руки.

– А ты знаешь, какой следователь из прокуратуры разбирается с похищением его жены?

Лебедь на секунду задумался. В то же время струя кипятка вновь полилась на родителя.

Вздрогнув, он быстро заговорил:

– Фамилию не знаю, но при мне он несколько раз звонил какой-то Елене Михайловне.

Хака задумался. Дело, если верить словам Доку, ведет прокуратура Юго-Западного округа. Там не может быть двух женщин с одним именем и отчеством, а Пекарь очень хитер. Возможно, он не вернется сюда.

– Руслан, – он поднялся. – Жди со своими парнями Пекаря здесь. Машину только отгоните подальше. Если не приедет до завтра, уезжайте.

– А с этими что? – чеченец кивнул на пленников.

– Зачем они нам? Кончите их где-нибудь в огороде. Хорошее удобрение для сада. Я займусь прокуроршей.

Всю ночь Антон и Данила провели в подземных лабиринтах города, куда попали через технологический тоннель московского метрополитена. Несмотря на официальное разрешение и звонок, сотрудники милиции придирчиво проверили документы, только после этого перед ними открыли тяжелую металлическую дверь.

– Этот коридор идет параллельно линии и предназначен для эвакуации людей в случае, если по каким-то причинам поезд застрянет между станциями, – пояснил сопровождающий их мужчина в штатском, представившийся Сергеем Николаевичем.

– А для чего это? – спросил Антон, указав на металлическую лестницу, ведущую наверх.

– Выход для обслуживания электрических кабелей и осветителей. Там же аппаратура контроля за состоянием несущих конструкций. Люки заперты на замки и находятся под сигнализацией.

Пройдя несколько сот метров, Сергей Николаевич остановился у одной из дверей, расположенных по левую сторону коридора, и вынул из ниши массивную телефонную трубку:

– Центральная! Сто седьмую открываю.

Раздался едва слышный щелчок, после чего он вставил ключ в замочную скважину и нажал на массивный железный рычаг.