Иван Стрельцов - Псы войны

Четыре года учебы в училище пролетели быстро. Получив звание лейтенанта, он добавил к нему звание мастера спорта по боксу, дзюдо и рукопашному бою.

За две недели до выпуска курсант Любомир Вовчинский подал рапорт на имя начальника училища с просьбой направить его в Афганистан. Мысль о рутинной работе в каком-нибудь завшивевшем гарнизоне пугала больше, чем война в далекой стране.

При распределении это учли, лейтенант Во-вчинский был направлен для дальнейшего прохождения службы в Кандагар.

Десантно-штурмовая бригада, в которую он попал, вела тяжелые бои с прибывающими из Пакистана отрядами басмачей. Любомиру не дали времени на обкатку, сразу определили на должность командира разведвзвода. Его предшественник был пару дней назад убит, и взводом пока руководил добродушный сибиряк, курносый гигант с хитрым прищуром, прапорщик Мишагин. Именно этот человек и научил Любомира всем премудростям войны. Два года они провели бок о бок, перенося радости и невзгоды, получая ранения и награды. Потом эта война кончилась. Мишагин вернулся к себе в Сибирь, а старший лейтенант Вовчинский получил назначение в Болград на должность командира роты.

И вот произошло то, чего он так боялся. Офицер-орденоносец приехал в благословенный край степных помидоров, темного густого вина и смуглолицых девиц на выданье. Принял Любомир роту, и потянулись дни рутинной службы. Отбой — подъем, строевая подготовка, изредка — стрельбы. Мутота.

Катаклизмы, происходящие в стране, его мало волновали. Время ГКЧП он пересидел в казарме с бойцами, был бы приказ взять телеграф, телефон, почту, облисполком, он бы не задумываясь выполнил его. Но приказа не было.

Через несколько месяцев рухнуло государство, которому он присягал, и это нисколько Любомира не взволновало. И мало трогали восторженные письма отца. Бухгалтер-пенсионер развел кипучую деятельность по построению нового «самостийного» государства. Он вступил в какую-то партию и писал сыну, как он выступает на митингах, как ему рукоплещет «молодь» и как они дерутся с коммуняками и москалями.

Служба в Болградской дивизии шла ни шатко ни валко. Знамена дивизии вывозились в Россию, туда же уезжали офицеры, не желавшие присягать жовто-блакитному флагу Украины. У Любомира проблем не было. Ему было все равно, служить ли в советской дивизии ВДВ или в украинской аэромобильной бригаде.

Все изменилось летом девяносто второго, когда по радио передали о кровопролитии в Бендерах. В то же утро старший лейтенант Вовчинский подал рапорт на увольнение и выехал из Болграда. На следующий день Любомир записался добровольцем в местное ополчение в Тирасполе. Еще через три дня в плавнях Днестра группа приднестровцев столкнулась с румынским патрулем. Сошлись, что называется, нос к носу. Здесь уже не до стрельбы, в ход пошли приклады автоматов, ножи, руки. Из семерых румын четверых уничтожил Любомир, да еще пятому, с которым барахтались ополченцы, перерезал горло. С Афганистана он себя так классно не чувствовал. Во время штурма Бендер он снова отличился — стащил с крыши сгоревшей девятиэтажки снайпера. Хороший стрелок был, один держал перекресток, да так плотно, что едва кто-нибудь из приднестровцев высовывал голову, как снайпер ее дырявил.

Что отличает спортсмена от военного? Узкая специализация. Снайпер метко вел огонь со своей позиции, не соображая, что есть и другие пути. Чем и воспользовался Любомир.

На крыше девятиэтажки было оборудовано пять огневых позиций из мешков с песком и железобетонных блоков. Снайпер небольшого роста, в сером рабочем комбинезоне, вязаной шапке, с коротким промысловым карабином, к цевью которого был прикручен оптический прицел. Сделав выстрел, снайпер перебегал на новую позицию.

Любомир спрятался на крайней позиции и дождался своей очереди. Когда снайпер в очередной раз решил поменять позицию, короткий тычок в лицо сбил его с ног. Каково же было удивление Любомира, когда из вязаной шапочки вывалились две школьные косички соломенного цвета.

— Тьфу, пацанка.

Он хотел дать ей еще одну затрещину и погнать к чертовой матери, но взглянул в сторону перекрестка, где в лужах крови лежали несколько человек. Такого не прощают.

У девицы за голенищем ботинка был засунут самодельный кинжал, а на поясе в кобуре висел крупнокалиберный японский револьвер «хико». Вещь допотопная, но мощная, а главное, надежная.

Подхватив девушку-убийцу за шиворот, Любомир потащил ее вниз. Девица все время тараторила на плохом русском, что у нее большая семья и ее надо кормить, на что Любомир ответил: