Альберт Байкалов - Разрушители

Два подряд инсульта у отца сделали невозможным выезд в Россию, где у них были родственники. К тому же, как выяснилось из переписки, особо их на исторической родине никто не ждал. Ольгу тогда поразило отношение родного брата матери, который советовал в каждом письме оставаться и терпеть. Жаловался, что сам с трудом сводит концы с концами, что в России сейчас тоже не сахар. У грузин все по-другому, они не бросали родственников в беде.

Отец умер. Ольга к тому времени блестяще закончила школу, однако дальше все двери перед ней оказались закрыты. Нет, напрямую в лицо никто не говорил, что она русская и в этом вся причина. Просто в большинство учебных заведений периода Шеварднадзе нельзя было поступить без взятки. Она пошла работать – сначала продавцом, потом швеей. Не брезговала ничем. Мать, по профессии медсестра, устроилась в одну из больниц санитаркой. Пережили все потрясения и уже научились даже думать по-грузински. Как-то приспособились без отца, да и соседи попались хорошие.

Все началось в начале лета. В их дом въехала грузинская семья из Южной Осетии по фамилии Чачба, преклонного возраста муж с женой и их сын. Поговаривали, что у них было много детей, но они участвовали во всех войнах с Абхазией и Осетией, где и сложили свои головы. Приезжие держались обособленно и не походили на грузин. Постепенно Ольга узнала, что сына зовут Вола. Среднего роста, с рябым лицом и огромным, с горбинкой носом молодой мужчина вскоре поступил на военную службу. Но дома появлялся часто, почти каждый день и всегда с друзьями, такими же, как и он, солдатами. Они пили за установленным во дворе столом вино и играли в карты. Его неприятный голос раздражал Ольгу. В один из дней, когда она развешивала белье, Вола подкрался сзади, грубо схватил за талию и зашептал на ухо непристойности на плохом русском. Ольга ответила ему на грузинском, что он плохо кончит, если не прекратит приставать, развернулась и залепила пощечину. Улыбаясь и бросая по сторонам затравленный взгляд, Вола ушел.

Но на следующий день история повторилась. Когда она шла с работы, он пристал к ней на улице. Догнав на перекрестке и не переставая озираться по сторонам, обвинил ее в завышенном самомнении, сказал, что все русские женщины от природы проститутки, и заверил, что не пройдет и двух дней, как Ольга будет его. Она не решилась рассказывать об этом матери, которая и так практически не переставала болеть после смерти отца. Два дня Ольга выходила из квартиры лишь тогда, когда во дворе появлялся кто-то из соседей, и с трепетом возвращалась обратно. Однако обещанный Волой срок истек, прошла уже неделя, но он словно не замечал ее, и Ольга успокоилась, решив, что все произошедшее всего лишь грубая и неуклюжая шутка провинциала.

В один из теплых летних вечеров Ольга задержалась с подружками в кафе. Возвращалась уже в темноте. Их часть города практически не освещалась, но она была спокойна. Несмотря на бедность, Тбилиси – спокойный город, а уровень преступности в нем даже ниже европейского. Последние три года люди не закрывали брошенные во дворах машины, автолюбители забыли, что такое угон. Как шутил их сосед Шота Чонишвили, все разбойники уехали в Россию. На самом деле причина в глубоком реформировании полиции. С одной стороны, режим Саакашвили заботился о себе, создавая принципиально новую структуру, состоящую из преданных людей; с другой – это отразилось на жизни простых граждан. Как говорится, нет худа без добра.

Ольга прошла пешком несколько кварталов и повернула на свою улицу, когда нос к носу столкнулась с Волой.

– Здравствуй, Ольга! – приветствовал ее мужчина. – Не страшно одной ходить?

– Нет. – Она попыталась проскользнуть мимо, однако он ухватил ее за локоть.

– Почему ты ломаешься? Цену себе набиваешь?

– Пусти, я сейчас закричу! – уверенная, что ее слова напугают хама, припугнула она.

В следующий момент он притянул ее к себе и впился в губы.

Она уперлась ему в плечи кулачками и, с трудом отвернувшись, закричала. Неожиданно улицу словно осветила далекая молния, только отчего-то в ее свете Ольга не увидела домов и деревьев. Потом наступила странная тишина, и она растворилась в непроглядной темноте. Когда Ольга открыла глаза, то с удивлением обнаружила, что лежит на полу какой-то незнакомой комнаты среди битой посуды. В руках небольшой топор для разделки мяса...

Ничего не понимая, она села. Платье на груди противно прилипало к телу. В голове стоял гул, словно в ней поселился пчелиный рой. Пол качался, будто палуба корабля, и от этого сразу стало тошнить. С неимоверными усилиями она повернула голову вправо и обомлела. В двух шагах от нее, в огромной луже крови, лежал Вола. Поперек лба – страшная рубленая рана.