Андрей Московцев - Бухгалтер

— Сколько всякой мрази в этом Евросоюзе, куда мусульмане смотрят! — громко произносит Михаил.

— Да, ты прав, — озабоченно кивает Василий.

— Ну что же, рыбалка прошла неплохо, — говорит Удальцов на разборе полетов, — поймали то, что надо.

— Так ли? — сомневается Михаил, — вдруг совпадение?

— Совпадение в чем? С кем или с чем могли спутать твой интерес к Симонову?

Велетнев пожимает плечами.

— А почему сразу убивали? — удивился Барабанщиков, — Михаил только спросил о Симонове и все.

— Что бы дальше дело не шло, — отвечает Велетнев, — простейшая ловушка для пресечения поисков в самом начале.

— Это понятно, — соглашается Василий, — но ведь Симонов уехал из России несколько лет назад. Неужто все эти годы ловушка работала и убивала людей?

— Вряд ли давно, — говорит Андрей, — их бы засекла местная полиция. Работают недавно, но тогда получается, что мы не первые, кто ищет?

— Конечно, — соглашается Михаил, — и желающих так много, что открыли постоянно действующую мышеловку.

— Тогда надо идти на квартиру, — поднимается с места Василий, — прежде чем хватятся трех дураков, потрясем одноглазый нос. Или одноносый глаз?

— Кого потрясем? — удивляется Михаил.

— Ну, ты же сказал, что говорил с глазом и носом, — объясняет Василий, — вот и я так сказал.

Андрей хмыкает, смотрит на Михаила. Тот только плечами жмет.

Высаживаются из такси за сотню шагов от дома. Неторопливо идут по улице, будто прогуливаясь.

— Света нет, — сообщает Михаил.

— Уже поздно, может спать, — предполагает Андрей.

— Едва ли, — засомневался Михаил, — должен ждать доклада, а света нет, потому что жалюзи опущены.

— Ну, сейчас проверим.

Вскрыли дверь в подъезд, надевают черные маски. Включают электронные глушилки и, стараясь сильно не топать, бегут на третий этаж.

— Вот эта, — указывает Михаил на добротную темно-коричневую дверь. Андрей приставляет широкий ствол пневмоотбойника к замку, нажимает кнопку. Глухо бумкает, будто конь подушку лягнул. Дверь приоткрывается на ширину ладони — дальше не пускает цепочка. Василий сует в щель компактные гидравлические кусачки, предохранительная цепочка с тихим щелчком распадается.

Михаил сразу бросается к двери в конце коридора, из-под которой видно полоску света. Пинком распахивает, скрывается в дверном проеме. Андрей и Василий спешат за ним, на ходу проверяя остальные. В комнате двуспальная кровать, больше ничего. Стоит совершенно голый мужик, горбатый, руки и голова трясутся. На смятых простынях валяется раскоряченная толстая девка в обмороке.

— А вот и мой друг, глазастый нос или носастый глаз, как больше нравится! — радостно рычит Михаил, вытирая руки простыней.

— Ты в какое место руками попал? — подозрительно спрашивает Андрей.

— Самое нужное, — успокаивает Велетнев, — баба в обмороке, мужик в трансе!

— Да? Ну ладно, поспрашивай тут, а мы квартирку осмотрим.

Велетнев швыряет простыню на треснутый глобус девкиной задницы.

Спрашивает горбатого:

— Любишь толстых?

— Да, потому что ненавижу худых, как ты, — злобно цедит сквозь зубы урод, — скоро ты еще худее станешь.

— От такой жизни запросто, — соглашается Велетнев. Понимает, что урод не напуган. Растерян, но быстро приходит в себя.

Недолго думая, рубанул по ключице, одновременно перебивая ногу в голени. Задохнувшийся от боли горбун мешком валится на пол. Михаил неторопливо вытаскивает из кармана универсальный нож фирмы «Mammoth», раскрывает. Беседа начинается …

В коридоре Удальцов дает Барабанщикову какой-то пузырек:

— На, возьми.

— ??

— Нашатырь это. Я Мишку знаю, понадобится, — поясняет Андрей.

Мешок с костями, когда-то бывший горбуном, отправляется в далекое плавание по теплым волнам городской канализации. Девка очнулась от резкого запаха нашатыря. Оглядывается, слушает. Быстро, как солдат по боевой тревоге, одевается, бросается к выходу. Взгляд цепляется за знакомые бумажные прямоугольники — на столике, сиротливо притулившемся в уголке, лежит пачка банкнот. Ни секунды не колеблясь, хватает деньги, хлопает дверь, по лестнице стучат каблуки.

Утром в доме на окраине Варшавы тихо замурлыкал телефон. Ухоженный, с маникюром палец нажал кнопку спикера. Мужской голос глухо произнес:

— Нашего отца не стало.

— Как? — уточнил обладатель маникюра.

— Потаскуха, — коротко ответил глухой голос.

— Такая привлекательная? — усомнился «маникюр».

— Нет, — ответил голос, — ей открыл дверь, остальное сделали сообщники. Ограбили, убили.