Андрей Московцев - Бухгалтер

— Эй, эй, не стреляй, это я! — заорал Барабанщиков.

— Точно ты? — дрожащим голосом уточнил Хо.

— Точно, точно, кто же еще?

— А кто рычал?

— Никто не рычал, это я чихнул. Пыльно тут, понимаешь? — объяснил Василий, поспешно выходя на свет.

Старик опустил автомат и недоверчиво уставился на Барабанщикова.

— Да ты что, Хо? Неужели не признаешь? — удивленно спросил Василий, — я вот башкой треснулся, вон видишь, плита расколота, и ничего, тебя сразу узнал. А с тобой что? Никак, мухоморов наелся?

— Я не ем мухоморов. Я не знаю, что это такое, — ответил старик и убрал автомат. — Мало ли что может быть в таком месте.

— Да какое место, — отмахнулся Василий, — просто яма. Придумал уже Бог знает что. А где Алика?

Старик молча ткнул пальцем вверх. По сплетению лиан уже спускалась девушка, на ходу выворачивая шею, чтобы разглядеть, что на дне.

— Я слышу ваши голоса, значит, все целы, верно? — крикнула она.

— Верно, верно, грабительница могил, — ответил Василий, — спускайся быстрей. Подземному чудовищу будет кем пообедать!

— Что за дурацкие шутки! — сердито закричала Алика. Она перестала спускаться и вцепилась всеми четырьмя в лианы.

— Не обращайте внимания, уважаемый математик, — подал голос Хо, — это глупые мужские остроты.

Алика сползла по лианам на камни и обратилась к Хо, игнорируя Барабанщикова:

— Дедушка, это остряк цел?

— Да.

— Какая жалость! Хоть бы язык прикусил.

После короткого совещания решили обследовать подземелье, раз уж сюда попали. Теперь Василий шел первым, за ним Алика, последним Хо. Он оказался удивительно суеверным и боялся сделать лишний шаг в темноту. Василий осторожно продвигался вдоль стены, часто останавливался, прислушивался. Алика каждый раз натыкалась на него и недовольно сопела в спину. Василию надоело и он предложил девушке идти первой. Она согласилась и теперь осторожно кралась в полной темноте, прислушиваясь к шагам за спиной.

Девушка увидела впереди слабое пятно света. Бледное, едва видимое, оно все-таки послужило ориентиром. Через минуту вошли в зал. Так, по крайней мере, показалось по изменившемуся звуку шагов. Под ногами чувствовался камень. Василий легонько стукнул прикладом автомата — сухой, четкий звук удара железа о камень разлетелся по сторонам.

— Опять плиты, — предостерегающе прошептал старик.

Василий сумел увидеть три слабо светящихся столба. Их нельзя увидеть, если смотреть прямо, только глядя в сторону, как бы боковым зрением. Первый проходит над головами, второй, чуть-чуть ярче, стоит вертикально. Последний, из противоположной стены, почти не виден. Заметно только светлое пятно, откуда оно начинается. Все три луча сходятся в центре зала. Там, в середине тьмы, что-то бесформенное не то стояло на постаменте, не то висело в воздухе без опоры. Пока все трое нерешительно стояли на краю каменного пола, в подземелье происходили изменения. Светлое пятно в потолке стало белеть. Медленно-медленно пятно расширяется, усиливается свет. Из тьмы вырисовываются мрачные каменные колонны, поддерживающие потолок. Едва заметно, на пределе видимости выступили углы, неровности, обозначились размеры подземелья. Тишина словно стала гуще, плотнее и черной рукой сдавливала пространство зала. Люди даже почти перестали дышать, чувствуя что-то необыкновенное. Страх перед неведомым чужим приблизился, холодно дохнул в лица.

Пятно в потолке вдруг пролилось ярким солнечным светом. Бело-желтый поток залил подземелье, стало светло, как днем. В центре круглого зала на мраморном постаменте возвышается трехголовое божество. Три головы смотрят в разные стороны: левая в землю, правая в небо, средняя прямо. Но теперь это был не каменный болван, а искусно сделанное из мрамора, горного хрусталя и золота изваяние неизвестного божества! Три золотых нечеловеческих головы вырастали прямо из мраморного облака, искусно украшенного крупными кусками хрусталя. Глаза левой головы сделаны из целых рубинов величиной с детскую голову. Свет каким-то образом попадал внутрь и глаза горели адским багровым огнем.

В глазницы средней вставлены изумруды. Ярко-зеленый свет бьет прямо по глазам людей. Глаза третьей выточены из голубого нефрита, они холодно и безучастно смотрят в небо. Разинутые пасти горят красно-черным. Белоснежные фарфоровые клыки торчат ровным частоколом и словно не дают вырваться адскому пламени из чрева бога. Куски хрусталя в глыбе мрамора отражают весь поток солнечного света, преломляют во все цвета спектра и мрачное подземелье освещается, как зал дискотеки на новый год. После грязной, пыльной тьмы зрелище сияющего бога бьет по нервам, как ядерный взрыв. Все глядели на необыкновенное зрелище, не моргая и не шевелясь. Никто не в силах оторвать взгляд от пронзительно изумрудных глаз средней головы. Старик медленно стал на колени, склонился. В абсолютной тишине пещеры Василий и Алика ясно услышали его голос: