Лев Пучков - Подземная тюрьма

Памятуя о предупреждении насчет идиотских вопросов, я не стал интересоваться, что такое СМ, но на всякий случай взял на заметку. Вылезем, надо будет доктора спросить, может, он в курсе.

Мы повернули назад, но радость моя по поводу скорого возвращения была преждевременной. Увы, экскурсия на этом не закончилась. Мы остановились недалеко от поворота — здесь уже вовсю воняло — и с самым глубокомысленным видом принялись изучать обрушенный портал кирпичной трубы диаметром примерно в метр.

Труба была намертво забита грязью, камнями, ржавой арматурой и обломками кирпича — а самое приятное, что из нее через все щели лилось ЭТО САМОЕ — небогатыми, но многочисленными струйками, как табачная жижа сквозь сито, и благоухало оно так, что на глаза невольно наворачивались слезы.

— Думаешь, это то самое, что не захотели замечать спецы из других ведомств? — с сомнением уточнил Юра.

— Думаю, оно самое, — с мудрым видом кивнул инженер. — Завал совсем свежий. Думаю, если что-то и есть, то как раз за этой трубой. Просто других вариантов тут нет, это — единственный. Так что распрягайтесь, будем работать.

Нет-нет, это очень плохая идея! И я категорически солидарен со специалистами из других ведомств, которые «не заметили» вот эту дрянь. Да озолоти меня, я ни за что не буду выгребать оттуда все это добро, насквозь пропитанное сами знаете чем!

Никто, однако, не счел нужным возразить инженеру: Степа и Юра безропотно сняли мешки и, пройдя немного против течения, уложили их у стены. Мне не оставалось ничего другого, кроме как стиснуть зубы и последовать их примеру.

Инженер достал из моего мешка какие-то железяки, произвел несколько факирских жестов и собрал… две кирки-мотыги и две лопаты — совковую и штыковую.

— Не понял… Я что, тащил вот эти железяки?!

— Это не железяки. — Инженер горделиво приосанился. — Это титан. Без этих «железяк» мы бы здесь ковырялись как минимум сутки.

— А с ними сколько будем ковыряться?

— Судя по конфигурации коллектора, труба не более десяти метров в длину, плюс сама водосборная камера. Так что работы часа на три-четыре.

— То есть нам придется четыре часа разгребать вот ЭТО самое?!

— Это минимум — четыре. Может случиться так, что провозимся до полуночи, это уже как повезет. Так что зачехли камеру, спрячь в мешок. Если хочешь, надень противогаз — брызги будут непременно. Все, ребята, за работу…

Я не стану расписывать в подробностях, как мы расчищали эту мерзкую трубу. Мне до сих пор неприятно вспоминать об этом, так что и вы, полагаю, особого удовольствия от этого захватывающего процесса не получите. Скажу только, что на этот раз никакой дедовщины не было: первыми начали инженер и Юра — с кирками наперевес, а мы со Степой за ними отгребали лопатами. Трудились они споро и с каким-то неописуемым яростным остервенением, так что выдохлись уже минут через десять, и нам пришлось их сменить. Они отдыхали, отгребали за нами, инженер азартно подбадривал, так что пришлось тоже выкладываться.

Вскоре мы углубились, и вдвоем уже работать было нельзя: один бил киркой, второй за ним выгребал, а двое позади откидывали все это добро по сторонам, и постепенно у нас стал получаться вполне профильный бруствер, как в окопе, впервые вырытом на полигоне молодым солдатом.

За эти полтора часа я вымотался так, что буквально валился с ног от усталости. Никогда в жизни мне не приходилось работать с такой скоростью и неистовством. Мне с трудом верилось, что я во всем этом участвую: сам, по своей воле вкалываю с таким надрывом и энтузиазмом, словно в конце пути мне дадут нечто невероятно ценное!

Теперь я понял, для чего нужен инженер. Нет, титановые причиндалы — это дело третье. Главное — это победить рациональное мышление соратников своим профессиональным чутьем и первым показать пример: мертвой хваткой вгрызться в безнадежный помойный завал, который любой нормальный человек с содроганием обойдет за километр.

Не знаю, как далеко нам удалось бы прокопать такими темпами, но в один прекрасный момент случилось нечто непредвиденное. Мы со Степой как раз сменили первую пару, инженер влез в трубу и начал работать киркой, как вдруг позади нас, со стороны тупика, вспыхнули разом несколько фонарей, и грубый голос рявкнул:

— Руки в гору, лицом к стене! Стоять, не двигаться! Кто дернется — огонь на поражение!

Долго отдыхать Валентину не дали: не успел войти в фазу глубокого сна — позвонил Палыч: