Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада

Кто-то из пограничников удивленно присвистнул:

— И драгоценности, поди, есть?

Профессор рассмеялся и обратился к студентам:

— Коллеги, озвучьте, пожалуйста, для наших гостей наши основополагающие тезисы насчет сокровищ, кладов и прочего.

Олимпиада взмахнула кружкой, едва не расплескав вино, и провозгласила:

— Помойка — клад археолога!

Ее тут же поддержала Капитолина:

— Пожар — друг археолога!

С другого конца стола отозвался очкастый аспирант:

— Могила — мечта археолога!

Внес свою лепту и Валерик:

— Палатка — дом археолога!

Гордеев откусил огромный кусок пиленгаса с черемшой и с набитым ртом, обжигаясь, подытожил:

— А консервы — еда археолога!

Все дружно расхохотались и принялись обмениваться анекдотами и случаями из жизни, так или иначе связанными с работой археологов.

— Знаете, когда раскапываете античный город, совершенно неважно, где будет заложен первый квадрат. В любом случае там будет найдено отхожее место турецкого периода.

— Это точно. А вы заметили, что по закону подлости самые важные находки делаются в последний день сезона, и, как ни прячь место раскопок, к началу следующего сезона от них ни шиша не остается?

— И неважно, где будет размещен отвал отработанной земли, все равно там придется раскапывать позднее.

— А самое важное открытие всегда выпадает на долю самого неопытного начальника участка с самой необученной командой.

— Точно! И когда выясняется, что он сам не понял, что совершил открытие, поэтому не сделал записей в полевом дневнике, не описал его, не сфотографировал и не нанес на план, появляется инспекция из Отдела древностей.

— И когда вы пытаетесь объяснить заведующему Отделом древностей, что это досадная случайность, выясняется, что техник сбежал с лаборанткой. А из раскопа вылезает слегка поддатый рабочий с черепками только что разбитой им микенской пиксиды или амфоры и невинно спрашивает: «А что это за хреновина такая?»

Поручик не совсем понимал, что такое пиксида, но догадывался, поэтому смеялся от души вместе с остальными.

Профессор Голубев вытер слезы.

— Да, все верно. Но жизнь показывает, что самый опытный начальник участка с самой профессиональной командой совершает еще более глупые ошибки.

Зазвенели струны гитары. Кто-то предложил:

— Эй, братцы, «Псковскую Эрмитажную» запевай!

И студенты нестройными голосами затянули песню, написанную много лет назад во время экспедиции, организованной Государственным Эрмитажем в городе Пскове.

Простой припев песни усвоил даже Поручик и уже со второго куплета подтягивал вместе со всеми.

Наоравшись, они вернулись к спокойной беседе.

Поручику доводилось мотаться по разным горячим точкам, и он решил прояснить для себя некоторые темные места.

— Персия — это же нынешний Иран? — спросил он профессора. — Ничего себе расстояние! Где Иран и где Тузла?

— Я же сказал, это был экспедиционный корпус, — напомнил Голубев. — Итак, начнем издалека. Про Греко-персидские войны, надеюсь, все слышали?

Голицын напряг память. Что-то на эту тему они проходили в военном училище.

— Морская битва при Саламине, — вспомнил он.

— И кино «Триста спартанцев» смотрели, — подтвердил пограничник, сержант по имени Остап.

Студенты сдержанно кивнули, только Гордеев язвительно заметил:

— Простите, Павел Андреевич, но я что-то не припоминаю в ходе Греко-персидских войн такой битвы — при Тузле.

Профессор не обиделся.

— Ну, хорошо, тогда придется прочитать вам небольшую лекцию по истории военного искусства.

Слушатели пересели поближе. Пограничникам и Поручику это вообще было внове, а студенты любили послушать своего строгого наставника в неформальной обстановке. Огонь костра затухал. Стемнело. Казалось, цивилизация осталась где-то далеко. Тишину нарушали только мерный шум моря и голос профессора.

— К началу пятого века до Рождества Христова, — начал он, — в тогдашнем мире сложилась крайне напряженная обстановка. В предыдущем столетии маленькая Персия из бедной провинции могущественного Мидийского царства превратилась в крупнейшее и сильнейшее государство. Персы завоевали всю Малую Азию до самого Средиземного моря. Находившиеся на побережье греческие города оказались перед выбором — покориться или погибнуть. Многие их жители предпочли бросить дома и искать новую родину. Часть их заселила берега Крымского и Таманского полуостровов, где уже располагались их колонии. Все они ненавидели персов и готовы были сражаться с ними до конца. И когда персидский царь Ксеркс пошел в поход на Спарту и Афины, жители отдаленных греческих колоний тоже взялись за оружие. Как ни странно, в войне с персами греков поддержали даже их злейшие враги — тавры. Тавры населяли северное побережье Черного моря и занимались пиратством. Им также приходилось ранее сталкиваться с персами во время скифского похода отца Ксеркса — царя Дария.