Максим Шахов - В прицеле – Олимпиада

Равиль взглянул в указанном направлении и переспросил:

— Который? Тот нахальный коротышка? Его так и зовут — Ходжа.

— Сбросьте этого умника в море, — велел бен Масих.

Равиль удивился:

— Разве можно убить человека только за то, что он хочет познать истину и имеет свое мнение?

Бен Масих покачал головой:

— Человека можно убить вообще ни за что. А этого ты убьешь, чтобы он не успел нам навредить. Кто сегодня сомневается, тот завтра предаст. Свое мнение каждый должен держать при себе, а не смущать болтовней некрепкие умы. Если тебе почему-то не хочется его убивать, я попрошу Санчеса или Самурая.

И направился к выходу. Собравшиеся тем временем запели то ли гимн, то ли молитву. Заунывные ритмичные звуки производили странное впечатление. Человек, знакомый с приемами нейролингвистического программирования, сразу понял бы, что здесь происходит грубое зомбирование. В соответствии с указанием Бориса Октябриновича Гореславского Усама бен Масих приступил к созданию бездумной армии роботов-убийц. Одним из приемов, которые он для этого использовал, было введение паствы в состояние транса. Широко использовались и химические препараты. И очень скоро в распоряжении Великого Пира окажется целая армия послушных зомби, которые не остановятся ни перед убийством, ни перед самоубийством.

Великий Пир с достоинством удалился.

Равиль озадаченно почесал затылок. К нему подошел Аладдин.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — То, чему учит наш Великий Пир, выглядит очень странно. Это совсем не похоже на то, чему учат муллы и что записано в Коране.

Равиль повернулся к другу:

— Ты кому-нибудь об этом говорил?

Аладдин растерялся:

— Я разговаривал с местным муллой. А еще сказал Санчесу… Но он не мусульманин и ничего не понял.

— Держи язык за зубами, если хочешь жить, — прошипел Равиль. — А что сказал мулла?

— Я его с тех пор больше не видел, — признался Аладдин. — Может быть, он заболел?

Тем временем будущие террористы отправились на занятия — по стрельбе, взрывному делу, рукопашному бою, — а бен Масих сделал знак своим помощникам следовать за ним и углубился в недра каменоломен. Там, в подземных укрытиях, хранилось оружие организации. Великий Пир собирался поручить своим помощникам дело особой важности…

Поручик сразу узнал тех двоих бандитов, которые пытались затолкать студенток в свои разбитые «Жигули». Они приблизились с разных сторон, извлекли из-под одежды ножи и одновременно бросились на старшего лейтенанта. А он, вместо того чтобы уклониться и перейти в атаку, начал как-то вяло отбиваться, отпихиваться ногами, словно во сне.

Нож сверкнул перед самыми глазами. Поручик выругался, уклонился, но тут железная пятерня клешней сжала его левое плечо.

— Эй! — прогремел за спиной грозный бас.

Поручик попытался вывернуться, но хватка на плече не ослабевала. И снова над его ухом прогремел бас.

— Эй, друг, просыпайся, приехали!

Поручик открыл глаза. Он и вправду задремал на сиденье мощного самосвала, доверху нагруженного камнем и щебенкой. На нем он с шиком прикатил чуть ли не от самой Анапы. Самосвалы возили камень за сотню километров на строительство дамбы, которая должна была восстановить историческую справедливость — снова сделать Тузлу косой, частью российской земли, а не украинским островом. Дорога была неблизкой, и старший лейтенант не просто задремал, он заснул и даже увидел страшный сон.

Водитель самосвала в пропахшей бензином кожаной куртке тряс его за плечо.

— Ты чего орешь? Кошмар, что ли, приснился? — весело поинтересовался водитель.

Поручик протер глаза и зевнул.

— Ага, кошмар. Будто меня в Кремле награждают орденом Сутулого и медалью «Мы спаслись». К чему бы это?

Водитель пожал широченными — в косую сажень — плечами и пробубнил:

— Я слыхал, что если снится, к примеру, грязь или дерьмо, то это к деньгам. Тогда получается, что награждение, да еще в Кремле, это определенно крупные неприятности, — он смущенно почесал затылок. — Не то чтобы я верю снам. Просто работа у меня такая, рискованная. Привык, понимаешь, доверять интуиции и подсознанию.

Это Поручика удивило.

— Разве работать водителем так опасно?

— Всякое бывает. Но монтировку лучше держать под рукой. Мы же теперь на границе живем. Это раньше — сел в лодку, и через двадцать минут в Керчи. А теперь с той стороны пограничники. Службу несут бдительно и стойко, ничем не отвлекаясь. У меня свояк там. Куркуль хохольский. На меня в матюгальник орал, когда я туда камень возил. А ты говоришь — зачем монтировка… Скоро тут без ружья не покажешься.