Максим Шахов: В прицеле – Олимпиада

Поручик опустил его на палубу возле борта.

— Вот, посиди здесь, студент. Так, значит, это ты?

— Что я? — насторожился террорист.

— Что-что? Всё! — Поручик говорил тихо, но внятно. — Ты поезд взорвал, ты моего друга убил, потом своих друзей поубивал… Этих вон зомбирующим коктейлем угостил, — он кивнул на качавшуюся в море яхту, где спецназовцы продолжали вылавливать из воды трупы террористов.

Голос Санчеса задрожал.

— Я… я согласен дать показания. Я готов работать на вас…

Поручик кивнул.

— Уже не надо. Ты свое отработал. Пора отчитаться. За все.

Он взял террориста за голову и резко крутанул набок.

Хрустнула шея. Поручик перебросил обмякшее тело через фальшборт и проследил, как оно упало на прибрежную гальку. Потом выпрямился и закричал подбегавшим омоновцам:

— Эй, ребята, держите его! Он вниз спрыгнул!

И стал неторопливо спускаться по штормтрапу.

Яхт-клуб был оцеплен, но Поручика пропустили без звука. О его успехах в борьбе с террористами знали, конечно, далеко не все коллеги, но то, что он сломал челюсть Бормышеву, мгновенно сделало его былинным героем.

«Олимпиада» покачивалась у причала. Друзья уже ждали в дальнем конце пирса. Они расположились на перевернутой вверх килем шестивесельной шлюпке, называемой ялом, и продолжали живо обсуждать недавние события.

— Да, особенно неподражаем был прапорщик Копняк в роли Берлускони! — радостно восклицал Малыш.

Поручик подошел.

— Ну, братцы, вы все артисты. Не ожидал. А где Олимпиада? — спросил он.

— В больнице.

Голицын даже испугался:

— Как так? Что с ней? Ранена?

— С ней-то ничего, — поспешил успокоить друга Боцман. — Сидит у постели раненого героя, Науруза Берзекова. Ему уже лучше. Тебе просил спасибо передать. Кстати, он полковника получил. Наверное, теперь вместо Бормышева отделом руководить будет.

— Вот тебе и блондинка… Банкет с президентами променяла на работу сиделки, — с уважением в голосе отметил Док.

— А утку по-пекински — на больничную утку, — прибавил Марконя. — Вот тебе и любовь с первого взгляда. И ведь так стремно началось…

— Главное — чтобы все хорошо кончилось, — заключил Боцман.

— Но если они старшего сына Денисом не назовут, я Берзекову руки не подам, — подмигнул Поручику Кэп.

Тот, чтобы скрыть смущение, предложил товарищам прокатить их на микроавтобусе. Когда все погрузились, он спросил:

— Слушайте, а куда вы настоящих-то президентов дели? Они были в курсе дела?

За всех ответил Боцман:

— Ты что, смеешься? Это же международный скандал. Нет, им просто предложили попариться у Михалыча. Собственно, уговаривать никого не пришлось. Наперегонки помчались. Подумаешь, морская прогулка! Что они, моря не видали, что ли? А вот второго такого Михалыча они вряд ли где найдут. Он же местная достопримечательность. Про его бани и иностранцы знают.

— Так, наверное, они уже попарились? — спросил Голицын.

Кэп кивнул:

— Да, их теперь в «Амшенский двор» обедать повезли. Тоже местная достопримечательность, это тебе не Обама со своей фастфудовой забегаловкой. Жалко, что ты там так и не побывал… Но мы еще туда заглянем. А почему ты спросил?

Поручик запустил двигатель.

— Значит, у Михалыча теперь свободно? Поедем и мы попаримся. Он же сам приглашал. А мы вполне заслужили сеанс расслабления. Покатили!

Пока они ехали, Кэп созвонился со Старостиным и сообщил:

— Адмирал тоже обещал вырваться на часок.

Михалыч встретил их как родных. Через десять минут все, кроме Боцмана, сидели в парной. Оттуда попрыгали в ледяной бассейн. А старший мичман погрузился в деревянную бочку офуро. Под бочкой горел огонь, вокруг нее распространялся дивный аромат дерева. Боцман только кряхтел от удовольствия.

Увидев такую вопиющую роскошь, Марконя покачал головой:

— Боцман отварной. Когда будешь готов, мы тебя на «Амшенский двор» отправим. На холодец.

Из дверей показался Михалыч.

— «Амшенский двор» от вас никуда не убежит, а пока и пиво под сухарики пойдет. Я их сам делаю. В меру соленые, и никакого масла. Ну-ка, пацаны, принесите ящичек с пивом.

Поручик и Малыш мигом притащили пиво из подсобки. Бассейн был открытый. Сидя на его краю, можно было любоваться немыслимо красивым видом на расстилавшуюся внизу долину и море.

Под ногами отдыхающих лежали розовые пластиковые коврики. Приятные на вид, приятные на ощупь.

— Спасибо Клавдии, — удовлетворенно заметил Михалыч. — И тебе, Денис, спасибо. Уважили старика. Умеют же за бугром вещи делать. Пластик, а теплый. А в жару прохладный. И что главное — совершенно не скользит. Президентам они очень понравились. Особенно этому, Берлусконию… И адмирал ваш доволен. Он сейчас в парной, скоро выйдет.