Чингиз Абдуллаев - Уйти и не вернуться

Зато отсюда было почти сорок километров до границы с Пакистаном и еще столько же до Читрала, пакистанского небольшого городка, где находится резидент ЦРУ и представители пакистанской военной разведки. Именно для них и планировала весь своеобразный спектакль группа Асанова.

Войти в город, где живет всего несколько тысяч человек, незамеченным невозможно. Именно поэтому Падерина и Чон Дин постарались попасть в Зебак после утреннего намаза, когда жители уже начали выгонять коз на горные поляны. Городок постепенно оживал, люди спешили строить, торговать, мастерить. Дымились домашние тендиры – своеобразные мини-пекарни, где готовился хлеб на всю семью. Некоторые мужчины спешили на небольшие поля, расположенные у подножия гор.

В этом горном городке не было своего большого базара, так характерного для восточных городов. Вместо него функционировала одна небольшая улица, где были расположены лавки нескольких местных торговцев и приезжающих сюда из других областей купцов.

Если бы не отряды Нуруллы и Алимурата, время от времени устраивающих кровавые разборки, если бы не боевики Абу-Кадыра, жители городка жили бы своей размеренной жизнью, какой жили их предки за тысячу лет до описываемых нами событий. Но война властно вмешалась в тихую мирную жизнь Зебака. На улицах города стали появляться пьяные люди, что было дико для горцев, не знавших до того таких пороков. Кое-где раздавались выстрелы, слышались крики загулявших боевиков. Война разрушила весь традиционный уклад жизни, внесла сумятицу в умы горожан, породила ранее неведомые пороки и беды.

Двое вошедших в городок людей сразу обратили на себя внимание. У одного из домов они остановились около одиноко сидевшего старика. В тяжелых горных условиях, когда все члены семьи обязаны трудиться, дабы выжить, созерцателем и наблюдателем может быть только абсолютно немощный старик. Именно такой и сидел перед ними.

– Ассалам аллейкум, – поздоровался на фарси Чон Дин. – Да пошлет Аллах удачу этому дому!

– Валлейкума салам, – отозвался старик. – Кого ты ищешь, незнакомец, могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

– Мы пришли издалека, – начал Чон Дин, – наш путь был долгим и трудным. Мы ищем здесь лавку Али-Рахмана, да будет благословенно имя его и имя его отца.

– Это недалеко, – показал старик, – совсем рядом. Пройдите вперед три дома и сверните направо. А потом все время прямо. Наши лавки расположены там.

– Спасибо тебе, добрый человек.

– Но Али-Рахмана, кажется, нет, – вдруг добавил старик, – я уже два дня не вижу его.

– Мы посмотрим, – улыбнулся Чон Дин, взглянув на Падерину. Та согласно кивнула головой.

Они прошли по дороге, указанной стариком, выпили воды у колодца и направились дальше. У некоторых домов стояли телеги без лошадей. Очевидно, всех лошадей успели мобилизовать для прохождения горных троп или бандиты, или правительственные войска. Хотя жители города давно не различали, кто есть кто, не пытаясь разобраться в хитроумных сплетениях кабульской официальной политики.

Ближе к дому Али-Рахмана телеги встречались все реже, ибо торговцы как народ предприимчивый предпочитали прятать своих лошадей и соответственно телеги от назойливых посетителей и незваных гостей. Торговая улица Зебака была вместилищем двадцати-тридцати лавок и пекарен, и если раньше здесь еще можно было услышать голоса или громкие споры, то теперь, вот уже несколько лет, на улице стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь изредка случайными покупателями.

Лавка Али-Рахмана была ближе к концу улицы – там, где начинался обрыв и весело журчала небольшая речка. Чон Дину сразу не понравилась подозрительная тишина у этого дома, хотя сама лавка была открыта. Он сделал знак Падериной остановиться и тихо попросил:

– Я пойду первым. Если понадобится, вы войдете позже. На войне все решают секунды. Правильная тактика – верный залог успеха.

Подполковник Падерина согласно кивнула головой. Она понимала, что войти для первого контакта должен мужчина. Это было правильно по местным нормам и верно с точки зрения психологии афганских моджахедов, если вдруг они оказались в этой лавке.

Чон Дин, наклонившись, вошел в лавку Али-Рахмана. За прилавком стоял молодой парень лет двадцати в обычном для этих мест наряде – широких штанах, рубахе навыпуск, тяжелой безрукавке из козьей шкуры.

– День добрый, – поздоровался Чон Дин, – мне нужен Али-Рахман.

– Добрый день, – отозвался парень, – но его нет. Он уехал в Кабул.