Чингиз Абдуллаев - Уйти и не вернуться

Викторас приехал в Афганистан уже старшим лейтенантом в сентябре восемьдесят седьмого. Он был самым молодым из тех офицеров, с кем близко сошелся и подружился Акбар Асанов.

Родившийся в Паневежисе, тогда еще находившемся в составе единой страны, он с детских лет полюбил театр своего родного города, так прославившийся на весь мир своим созвездием актеров. Но в ГИТИС он тогда не попал: помешали его плохой русский язык и довольно неуклюжие манеры молодого переростка. И он поступил в Институт иностранных языков. После его окончания попал сначала на Кубу, так как изучал испанский, а уж затем в Афганистан. Командование военной разведки справедливо считало, что всех офицеров нужно проводить через войну, чтобы они получили необходимый опыт во время боевых действий. Это была и официальная позиция руководства Министерства обороны СССР.

И старший лейтенант Викторас Моргунас, специалист-латиноамериканец, прекрасно владеющий испанским языком, попал в Афганистан в группу тогда уже подполковника Акбара Асанова.

Они были вместе почти пять месяцев. Были под Джелалабадом, когда снаряды и мины рвались совсем рядом. Были в Кабуле, когда его обстреливали ракетами моджахеды и каждый вылет из города был чреват роковыми последствиями. Однажды Викторас даже спас всю группу, когда под обстрелом сумел вывести БМП с сидевшими в нем офицерами военной разведки.

Он был нетороплив, как многие прибалты, обстоятелен, придирчив к мелочам. Его дед был старым большевиком, одним из тех литовских революционеров, кто восторженно приветствовал революцию и сражался во имя ее идеалов в гражданской войне. Потом, в тридцать седьмом, он получил свою порцию благодарности в виде пули в затылок, когда был причислен к троцкистско-каменево-зиновьевской банде.

Отца вырастила бабушка. Но, вопреки всякому здравому смыслу и логике, она вырастила его убежденным коммунистом, не позволив себе ни разу усомниться в недостатках той системы, которая убила ее мужа.

Это было одним из тех противоречий непостижимой для многих западных журналистов системы советского воспитания. Даже потеряв своего мужа, незаконно репрессированного в застенках ежовских тюрем, оставшаяся в тридцать с небольшим вдовой с двумя детьми, женщина продолжала верить в саму систему, в ее ценности, истово полагая, что судьба ее мужа – лишь досадный сбой в функционировании этой системы.

Много лет спустя их внуки назовут это фанатизмом и отсутствием здравого смысла, оправдывая своих близких недостатком информации, незнанием реального положения дел и основных постулатов системы. Но все это совсем не так. Среди тех, кто верил в идеалы, провозглашенные в октябре семнадцатого, были и знающие люди, и обладающие в полной мере информацией. Но они продолжали верить, не давая возможности хоть малейшим сомнениям поколебать их убежденность. Именно эти люди шли по тонкому льду Кронштадта, подавляя мятеж восставших матросов. Именно они горели в паровозных топках и гибли в песках от пуль басмачей. Именно они потом, в сороковые, приняли на себя весь страшный удар чудовищной военной машины агрессора, выстояли и победили. Именно они восстановили народное хозяйство страны. Именно они, поверив политическому руководству страны, отправлялись на БАМ, на строительство КамАЗа, в Афганистан. Людям всегда нужны идеалы, без которых жизнь становится пресной и скучной. Во имя этих пусть не всегда верно понимаемых идеалов они отдавали свои жизни и свои судьбы. Так был воспитан отец Виктораса, так был воспитан сам Викторас, ставший членом партии уже в двадцать три года.

В начале восемьдесят восьмого Викторас был легко ранен в руку, когда, заслоняя приехавшего генерала, он сумел уберечь его от пули снайпера. Викторас был представлен к награде, его отправили лечиться в тогда еще далекий тыловой Душанбе.

Асанов, успевший полюбить молодого офицера, дал ему блестящую характеристику. Позже он узнал, что Викторас был представлен к ордену, но где-то наверху решили, что вполне достаточно будет медали, которой и наградили старшего лейтенанта. А затем начались прибалтийские события.

В разведке Комитета государственной безопасности не любили прибалтов и не доверяли им. И хотя саму революцию дважды спасали латышские стрелки, тем не менее в системе КГБ и в ее институтах литовцев почти не было. В разведке Министерства обороны, в ГРУ они иногда встречались. Моргунас, который был представлен к званию капитана, так и не получил очередного повышения по службе. А позже ему отказали и в новой звездочке. К тому времени сепаратизм литовских властей стал почти нормой для страны, а движение за независимость возглавил лидер коммунистов Бразаускас.