Кирилл Казанцев - Черные ястребы

– Да, место неприветливое. Хозяин явно небогат и со странностями. Но, думаю, съестными припасами мы тут разживемся, и дорого заплатить за них не придется.

– Я бы за кусок хлеба отдала сейчас все, что у меня есть, – произнесла Сагнер.

Андрей подошел к двери дома. Снаружи на ней не было ни засова, ни ушек для навесного замка. Он приоткрыл полотно из тесанных топором досок. В доме царил полумрак, свет проникал лишь через одно маленькое и страшно запыленное окно.

– Эй, добрый день, – позвал Ларин. – Хозяин, можно войти?

Ему никто не ответил. Только пыль золотилась в косых лучах солнца, пробивавшегося сквозь треснувшее стекло.

– А вот хозяина, как назло, нет дома, – проговорил Андрей.

– Почему ты говоришь – «хозяин»? Может, здесь хозяйка живет – женщина?

– Ох и не люблю я эти феминистские штучки. Да тут невооруженным глазом видно, что в таком беспорядке только одинокий мужик может существовать. Войдем, раз пришли. Дверь-то незакрыта.

– Неудобно как-то, – засомневалась Франтишка, – чужая собственность, а мы словно воры.

– А сама говорила: все, что имеешь, готова отдать за кусок хлеба. Пошли, не станут же нас убивать за то, что мы съедим одну лепешку. Дождемся хозяина – все объясним.

Ларин вошел в дом, оставив дверь открытой. Сагнер шагнула за ним.

На стенах висели длинные, сплетенные в косу венки лука и чеснока, связанные в пучки сухие кукурузные початки. На грубо сколоченном из досок столе на глиняной тарелке лежала стопка лепешек из кукурузной муки.

– Бери, угощайся. – Андрей взял одну, разломал пополам и подал Сагнер.

Та все еще сомневалась, щурилась, привыкая к полумраку, царившему в доме.

– Ешь, не стесняйся, объясняться с хозяином буду я. Тут, на Кавказе, мужчина должен говорить с мужчиной, а женщины при этом молчат.

Франтишка оставила сомнения и жадно впилась зубами в лепешку.

– По большому счету удивительная дрянь. Но мне вкусно.

– Голод – лучшая приправа.

Сагнер, грызя подсохшую лепешку, осторожно прошлась вдоль стены к очагу, расположенному в углу дома. Тут было самое темное место. Внезапно она вскрикнула и отскочила, споткнулась и села на деревянную колоду.

– Что там такое? – поинтересовался Ларин.

Он сразу сообразил по интонации вскрика, что опасность мнимая: скорее всего, девушка увидела или крысу, или какую-нибудь южную тварь, вроде скорпиона.

– Там… там… там… – шептала Сагнер трясущимися губами и указывала рукой на каменную полку, выступавшую неподалеку от очага – на ней что-то чернело.

– Ну, что там еще? – Андрей подошел, и ему тут же расхотелось жевать лепешку.

На каменной полке среди пыли и паутины стояли две высушенные человеческие головы. То, что это мужская и женская головы, догадаться было нетрудно. Женская была поменьше. На шелушащемся пергаменте кожи еще сохранились пряди длинных волос. Мужская же была побольше. Почерневшая от близости с очагом закопченная кожа стала почти черной. Между разошедшимися валиками губ желтели редкие зубы. Один из них как-то совсем некстати поблескивал золотой коронкой. Ларин заглянул в проваленные глазницы и отступил на шаг.

– Это муляжи? Страшилки? – с надеждой спросила Франтишка.

– Нет, похоже, самые настоящие. Утешает одно: отрезали их очень давно. Так что попали мы с тобой к еще одному охотнику за головами.

Из открытой настежь двери на глинобитный пол легла тень. Это был словно пришелец из другого времени – в дверном проеме высился старик в войлочной бурке с галунами, глаза его казались безумными, в руках он держал древнюю винтовку с удивительно длинным стволом, направленным прямо на Ларина.

– Мы тут… – Даже решительный Андрей растерялся в такой ситуации.

Он понимал, что перед ним не террорист, и никакого отношения безумный старик к ФСБ не имеет. А потому и следует недоразумение уладить миром.

– Я никому не позволяю заходить в мой дом никогда, – плохо ворочая языком, с сильным акцентом проговорил старик.

Чувствовалось по его голосу, по тому, как он подбирал слова, вспоминая их, что он привык месяцами молчать, ведь жил в одиночестве.

Андрей демонстративно снял руки с автомата, показывая, что у него мирные намерения.

– Убирайтесь отсюда, – произнес старик, чуть заметно поводя стволом.

Сагнер сидела, сжавшись. Ларин все же попытался объясниться.

– Вы правы, уважаемый. Мы не должны были заходить в ваш дом. Но мы заблудились в горах. Она уже несколько дней ничего не ела. Мы просто хотели купить у вас еду, но дверь была открыта, и мы зашли.