Евгений Сухов - Плачет рея по пирату

Парк остался позади. Оказавшись на шумной улице, Невзоров понял, насколько комфортней сидеть на скамейке в густой тени тропического парка. Что ни говори, а город со своей суетой и потоком автомобилей отнимает немало сил.

– Давайте встретимся с вами через три дня, – предложил Иван. – Думаю, что к этому времени я буду располагать более точной информацией.

– Договорились. – Невзоров пожал протянутую руку, сухую и невероятно крепкую.

– Мне в ту сторону, – кивнул Иван по направлению к центру. – А вам через улицу и налево.

– Вы знаете, где я остановился? – удивился Олег.

– В городе не так уж много приличных гостиниц, где может остановиться белый, – улыбнулся новый знакомый.

Всю информацию в центр Казаи Менелик – или иначе резидент российской разведки, работающий под псевдонимом Иван, – передавал в контейнере, закладывая его в тайник каждую среду рано утром, когда выгуливал терьера. Внешне все выглядело очень безобидно: он просто выходил в парковую зону, садился на скамеечку у входа, и пока пес метил все столбы в радиусе шестисот метров, он, покуривая сигарету, в одно движение прикреплял небольшую коробочку под скамейку. Хитрость подобной операции заключалась в том, что, даже если кто-то нечаянно нащупает контейнер с зашифрованной информацией, он не сумеет его отковырнуть от планки скамейки. Для того чтобы сделать это, нужно было знать, в каком именно месте следует нажимать – тогда контейнер отпадет сам, как майский жук с дерева в холодную погоду. В противном случае он будет просто уничтожен.

Человек, который придет за контейнером ровно через час (невысокого росточка, круглолицый, краснощекий, занимающий в российском посольстве должность советника, но в действительности руководящий всей разведслужбой), знал об этой хитрости (именно он заказал в лаборатории специальный клей). Так что послание он извлекал без особого труда. Его задача – в кратчайшие сроки передать шифровку и передать агенту ответ центра.

Казаи Менелик поднялся в половине шестого. Заметив, что хозяин проснулся, собака в предвкушении утренней прогулки усиленно забила куцым хвостом и засопела так, что ее могли слышать в противоположном доме.

Миранда спала, соблазнительно раскинувшись. Если бы не среда, он нашел бы слова поласковее, чтобы продолжить ночные любовные ласки. Глянув напоследок на обнаженное девичье тело, он позвал собаку и вышел в коридор.

В крохотной пластинке, всего-то два сантиметра длиной и толщиной в спичку, помещался чип, на котором записана информация. Достаточно вставить его в компьютер, чтобы снять запись, и еще потребуется часа три, чтобы расшифровать ее.

Спустившись по лестнице, Казаи Менелик направился в парк. Пес всецело воспользовался предоставленной свободой и норовил забраться в каждую подворотню, что-то усиленно при этом выискивая. По тому, как он энергично шевелил носом и вертел хвостом, было понятно, что дел у него невпроворот, и он был бы признателен хозяину, если бы тот разрешил ему рыться у мусорных баков до самого заката.

Казаи сел на краешек скамейки и, опустив руку, незаметно прикрепил контейнер. Со стороны могло показаться, что он просто смахивает с колен соринки, но в действительности именно в этот самый момент происходила закладка контейнера.

За последний год он двадцать семь раз производил закладку, но всякий раз невольно волновался: порой ему казалось, что за его действиям наблюдают даже деревья. Возможно, именно потому они так сердито покачивают густыми кронами.

Поднявшись, Казаи направился к выходу из парка. Когда он подходил к дому, в его кармане задребезжал телефон. Вытащив его, он увидел, что на экране высветился телефонный номер Хайдара, одного из руководителей Аль-Каиды.

– Слушаю тебя, брат, – негромко ответил Казаи.

– Как у тебя сегодня со временем?

– Я весь в твоем распоряжении, брат.

– Сможешь подойти ко мне через два часа? У меня есть для тебя новости.

– Хорошо, брат. – Казаи отключил телефон.

За те три года, что Казаи Менелик прожил в Кении, Хайдар звонил ему всего четыре раза. И всякий раз его звонок был связан с весьма серьезными делами. Порой Казаи казалось, что Хайдар вообще забывает о его существовании, и только когда они встречались, он понимал, что это не так. Хайдар так любовно прижимал его к груди и так терся своей небритой щекой о его лицо, что невольно казалось, будто он обожает его как собственного сына.