Михаил Март - Покореженное эхо

Соотнести и присвоить! Соотнести свое "я" с его "я", а чужое "я" присвоить себе. Только так может получиться достоверный образ, если, конечно, таланта хватит. В своих талантах Гортинский никогда не сомневался. Писатель без амбиций, что мотогонщик на трехколесном велосипеде. Если ты не считаешь себя по меньшей мере Джеком Лондоном, то нечего и за перо браться.

К утру Гортинский уснул, сидя в кресле и проспал завтрак. Пепельница, перегруженная окурками, источала ядовитое зловоние, а форточка осталась закрытой с вечера, когда дул ледяной ветер.

Их встреча состоялась в то же время и в том же месте. Вениамин Борисович умел скрывать свои чувства и переживания, перевоплощаться в эдакого разгульного повесу с иронией смотрящего на окружающий мир. Впрочем, масок У него на все случаи жизни хватало. Сегодня он немного переиграл, сделав удивленный вид, при встрече со вчерашним знакомым, будто успел забыть о нем. Он и сам понял, что перегнул палку. Никогда не надо недооценивать противника. Не тот случай, когда строят рожи. Швед его тут же поставил на место.

– Доброе утро, Вениамин Борисович.

– Уверены, что утро? Обед на носу.

– Вы не пришли к завтраку, и я решил, что вы проспали после бессонной ночи. Утро для вас началось в полдень. Но это так, одни домыслы.

– Вы прекрасно говорите по-русски, почти без акцента.

– Я очень люблю русскую литературу, а ее надо читать только в первоисточнике. Я рад, что у меня появился новый любимый автор. Снимаю шляпу.

– Приятно слышать. Но на дифирамбы реагируют после первой-второй книги, а потом ты слышишь слова, которые не усваиваются самолюбием. Писатель сам должен знать себе цену, видеть свои плюсы и минусы и уметь делать выводы и исправлять собственные погрешности и ошибки. Если он способен на это, то из него получится хороший ремесленник, в противном случае его вытеснят с прилавка и забудут, как прошлогодний снег. Удел многих скороспелок, любящих мурлыкать, когда их гладят по шерстке.

– Однако вы строги! По вашим меркам можно с уверенностью оценить вас, как добротного ремесленника.

– Я профессионал.

– Это как?

– Человек, не зависящий от вдохновения. Мне полагается писать не меньше десяти страниц в день. Я сажусь и пишу, и мое настроение и желание тут ни при чем. Это работа. Если ты не поймал своего Пегаса, то сотвори его собственными руками. С истинным воодушевлением я написал не более трех книг. Они не лучше или не хуже других. Никто, кроме меня, об этом не знает.

– Я всегда поражался людям вашей профессии. Для меня письмо написать – целое событие и уйма угробленного времени. А вы пишете по десять страниц в день. Вашей рукой водит какая-то неведомая сила?

– Писатели любят так говорить. Но я над подобными проблемами не задумываюсь. Так на чем мы с вами остановились?

– На команде, которая должна состоять из шести человек.

– Правильно. Кандидатуры я подобрал и даже вижу их перед своими глазами.

Люди незаурядные, надежные и отчаянные. У меня появилась любопытная идея. О подлинной сути операции должен знать только главный затейник мероприятия.

Остальные, то есть его сообщники и друзья, должны воспринимать ограбление как очередную игру. Шутку над владельцем галереи. Такой трюк лишит подельников страха перед законом и ответственностью.

– Оригинальный ход. Но не исключена и настоящая опасность, а они будут к ней не готовы. Люди не должны находиться в расслабленном состоянии.

– Они не бывают в расслабленном состоянии, исключая сауну с пивом, раками и девочками. Самые роковые ошибки и глупости преступник совершает от страха, теряя контроль и внимание. Человек, действующий по четкому плану, не думающий о провале и лишенный страха, не может завалить операцию. Если только ему в этом не помогут.

– Что вы имеете в виду?

– Я говорю о том, что наниматель, тот самый работник музея, может выстроить свой план. Ведь он имеет дело с иностранцами, о которых ничего не знает. По одному сценарию они могут стать полноценными партнерами. Это выглаженный утюгом вариант. Но я привык ставить подножки своим героям. Загонять их в экстремальную ситуацию и наблюдать, как они из нее выпутаются. Я ведь не составляю планов и не расписываю действий. Чаще всего герои сами ведут своего автора на веревочке с ошейником. И мне не очень верится в выстиранные и выглаженные ситуации. Повернем наш сюжет по-другому. Хранитель музея ищет не исполнителей, а козлов отпущения. Допустим, он имеет хорошие копии тех оригиналов, что висят в зале. За день до ограбления он подменит оригиналы копиями. Ограбление, как я догадываюсь, должно произойти ночью. Там не поймешь: оригинал ты снимаешь или копию. Да дело даже не в этом. Грабители – дилетанты, они выполняют заказ. Свинью от козы они отличат, а Моне от Мане никогда.