Михаил Март - Театр мертвецов

– А тут и думать нечего! У меня от грохота уши заложило и потом руку подбросило, словно в этой пушке сидела какая-то сила.

– Вы ведь не целились, правильно, а просто выстрелили?

– На сцене глупо целиться. Это же условность. Важен не прицел, а эффект. В кино нужно делать все правдиво, там есть крупный план, а в театре важен жест.

– Я вас понял. Спасибо за консультацию. Как мне выбраться отсюда?

– Дверь в дальнем левом углу сцены. Выйдете в коридор, подниметесь по лестнице на два этажа и окажетесь в раздевалке. А там и служебный вход.

– Это я помню.

Трифонова ждала приятная встреча. Прямо на лестничной клетке он встретил капитана Забелина с Петровки.

– Не думал вас здесь увидеть, Костя. Вы же собирались ехать на Сивцев Вражек!

– Где я сегодня только не побывал! – усталым голосом промычал Забелин. – Новостей куча. Вы не торопитесь, Александр Иваныч?

– Куда мне торопиться? Я кот, гуляющий сам по себе.

– Пойдемте выпьем с вами кофейку. Тут возле театра неплохая забегаловка есть, а то у меня уже под ложечкой сосет.

Трифонов охотно согласился. Кафе действительно было тихим, уютным и располагало к теплым, дружеским беседам, особенно когда за окном моросит мелкий колючий дождик. Забелин рассказал Трифонову о сегодняшних приключениях и закончил открытием, сделанным подполковником Крюковым.

– А из тела извлекли серебряную пулю. Я так и обалдел. Мистика какая-то! Приезжаю в театр, нахожу слесаря, трясу его за грудки, а он мне и говорит: «Чего ты, опер, дергаешься? Не нужны мне ваши пули!» Достал из ящика верстака железную коробочку из-под черной икры и кладет на стол. Мол, забирай. – Забелин достал из кармана коробку, открыл ее и подал Трифонову. – Вот они, все двадцать восемь штук, и все свинцовые. Ни одной серебряной.

– Все, да не все. В фирменной коробке должно быть тридцать патронов. Театру продали двадцать девять, слесарь тебе вернул двадцать восемь. Итого, не хватает двух. Один я нашел, а где еще один, мы не знаем.

Трифонов достал выковырянную из стены пулю и положил ее в коробку.

– Вот она. Ее надо бы на экспертизу отправить и еще вот это.

На стол упал тяжелый навесной замок.

– Ну вы даете, Александр Иваныч! Пояснения будут?

– Обязательно, Костя, а как же иначе.

Трифонов закурил свой неизменный «Беломор» и начал рассуждать.

– Представим себе, что Иван Драгилев не убивал Светлану Фартышеву. Представим себе, что у Фартышевой был смертельный враг. Либо он сам убил ее, либо нанял стрелка. Если кто-то серьезно хотел убить ее, то вряд ли понадеялся бы на случай. Я с самого начала не верил в умышленное убийство. Драгилев мог попасть в стол, в Федора Горобца или в зрителя. Я видел из зала этот выстрел. А теперь у нас есть основания предположить, что было произведено два выстрела – один шальной, другой прицельный. Пулю от револьвера я обнаружил в стене за кулисами, там, куда она и должна попасть. А серебряная пуля, извлеченная из тела актрисы, была выпущена из-за спины Драгилева человеком, стоявшим между второй и третьей кулисой. Он находился за световым занавесом, и его никто не видел. Сделав выстрел, он тут же ушел через коридор, где хранятся декорации, снял замок или открыл его, вышел во двор, прикрыл за собой ворота и, пройдя через театральный двор, выбрался на улицу. Если принять мою версию как реальную или одну из возможных, то мы получаем следующую картину. Убийца – отличный стрелок – использовал серебряную пулю, а это говорит о том, что патрон изготавливался кустарным способом.

– Минуточку! А почему не предположить, что убийцу нанял Федор Горобец? Этим он убивает трех зайцев сразу. Он знал, что его жена изменяет ему с Иваном Драгилевым. Он избавляется от неверной жены, сажает в тюрьму ее любовника за убийство, а для себя обеспечивает стопроцентное алиби. Его видел весь зал. Гениальная идея!

– Согласен. Мало того, человек, стрелявший в Фартышеву, должен знать секреты этого театра, бывать там, изучить его особенности и найти удобное место для выстрела. Такую информацию ему мог дать Горобец и в нужный момент впустить в театр. Ведь замок висел с внутренней стороны ворот. Жаль, очень жаль.

– Что жаль?

– Что эта гениальная идея Горобца – всего лишь наша фантазия.

– Почему же?

– Потому, что глупо заряжать револьвер Драгилева настоящим боевым патроном, а потом вставать на место мишени и подставлять свой лоб под пулю. Могу допустить, что актер-убийца имеет больше фантазии, чем обычный киллер, и страсть к эффектам могла натолкнуть его на такой трюк. Но только речь идет о другом актере, о человеке незаурядном и артистичном, но только не о Горобце. Если бы я не нашел сегодня эту пулю в стене, то принял бы твою версию. Холостой выстрел не убил бы Горобца. Но не могу. А теперь попробуем копнуть чуть глубже. Мы имеем дело не со спонтанным убийством, а с хорошо обдуманной акцией. Убийца сейчас над нами смеется. Он прав. Мы второй день разгадываем его ребусы, а он полгода готовился к вчерашнему выстрелу, а то и больше.