Анатолий Афанасьев - Гражданин тьмы

Сегодня у него по телефону был какой-то деревянный голос, и Ганюшкин подумал, что, вероятно, явится с какой-то экзотической блажью, как, к примеру, месяц назад, когда Громяке приспичило купить "Боинг-экспресс" с позолоченной внутренней отделкой, и почему-то на денежки "Дизайна". Когда этот прохиндей начинал клянчить, отделаться от него было труднее, чем от триппера. В тот раз Ганюшкин подарил ему вместо "Боинга" списанный "Мигарек", апеллируя к патриотическому чувству, и вроде бы Громяка остался доволен, но как знать... Не исключено, что решил опять вернуться к своей блажи, тем более что отработанный "Миг-19" так и не удалось поднять в воздух. Если у него вдобавок есть какая-то ценная информация, на что намекал генерал, то может вообще затребовать луну с неба. Правда, генерал намекал и на другое, на предательство Громяки, но это звучало юмористически. Все равно что по секрету сказать про алкаша, что он опохмелился...

Напротив офиса в БМВ с тонированными стеклами двойник Громякина получал последние наставления Сидоркина. Держался скованно, но не трусил. Сидоркин был почти уверен в успехе, но он никогда не играл с одной карты и уже обдумывал следующую акцию, если провалится эта.

- Владимир Евсеевич, давайте поговорим еще раз: третий этаж...

- Третий этаж, - механически отозвался двойник.

- Кабинет прямо перед лестницей.

- Прямо перед лестницей.

- Все тут пешки перед вами.

- Все пешки.

- Ганюшкина вы хорошо знаете в лицо.

- Хорошо знаю в лицо.

- Через две минуты звонок по телефону.

- Будет звонок.

- Бояться ничего не надо.

- Не надо.

- Вы не боитесь.

- Я не боюсь. - Внезапно двойник заулыбался. - Он даст мне водочки, да?

- Обязательно. Если попросите... Что ж, с Богом, Владимир Евсеевич. Пора отбить ему рога.

- Пора отбить рога...

Бодрый, с независимым видом, он взошел на крыльцо офиса, смело взялся за ручку и скрылся в недрах "Дизайна".

Сидоркин включил станцию на прием, нацепил на ухо наушник. Давненько так не волновался, словно собирался рожать. А дельце-то пустяковое: спасти свою шкуру.

В вестибюле двойник перемолвился словом с охранником и сделал это точно в духе инструкции. Охранник его узнал, спросил:

- Проводить, Владимир Евсеевич?

Громяка ответил:

- Маму свою проводи в сортир. Мысленно Сидоркин зааплодировал. В приемной секретарша кинулась ему навстречу, с ней Громякин пошутил с утробным смешком:

- Опять в черных трусиках ходишь, Надюша? Уважаю... Вепрь у себя?

- Какой вы озорник, Владимир Евсеевич... Проходите, ждет...

В кабинете мужчины обнялись, Сидоркин слышал звуки сочных поцелуев, но не видел лиц, а если бы видел...

Ганюшкин с первого взгляда определил: что-то не так. Но не мог понять - что. Под сердцем шевельнулась тревога, и это было непривычно. Непривычна не сама тревога, а ее внезапный, ничем не мотивированный укол. Всякий российский нувориш серым фоном своей жизни испытывает ощущение, что за углом его подстерегает мужик с вилами, и Ганюшкин не был в этом смысле исключением. К такому ощущению можно привыкнуть, как к потеющим ногам, но оно не добавляет душевного комфорта.

У вломившегося в кабинет Громяки было какое-то чудное выражение лица - наглое и озадаченное одновременно. И еще. От него, когда обнимались, пахнуло сложным, запахом конского навоза и тройного одеколона - родной запах хосписа. Ганюшкин не мог спутать его ни с чем. Первые членораздельные слова, которые произнес Громяка, были такие:

- Налей водочки, Гай. Потом побазарим. Слова были истинно громякинские, дикие и несуразные, но они не успокоили магната. Тревога росла от секунды к секунде и, когда наполнял из бутылки хрустальную стопку, превратилась в утробный, никогда прежде не испытанный ужас. Еле ворочая языком, спросил:

- Вова, у тебя ничего не случилось? Громяка любовно заглянул в стопку, поднес к синим губам. "Почему у него синие губы?"

- Нет, Гайчик, все в порядке. Твое здоровье, дорогой. Лихо опрокинул стопку в пасть, задрав подбородок. Ганюшкин не помнил, чтобы он лакал с такой страстью. Напротив, полагая себя европейцем, любил посмаковать водяру, потянуть холодненькую через трубочку...

Могучая воля магната скукожилась в мягкий комочек. Холодея, с замирающим сердцем, он задал окольный вопрос:

- Говорят, у тебя, Вовчик, с администрацией какие-то проблемы?

- С какой администрацией?

- С президентской, Володя, с какой еще?

- Воши! - процедил Громякин. - Ельциновская шантрапа... Добавь водочки, не жидись.