Виктор Смирнов - Ночной мотоциклист. Сети на ловца. Тринадцатый рейс

Похоже, весь Колодин собирается встать на защиту Шабашникова. Странная, однако, эта ночная встреча.

— Идите лучше спать, товарищ Лях. Приходите завтра в горотдел, выскажете свои соображения.

Он уходит. Начинает светать. Колодин в этот час кажется таким мирным, уютным, он спит и видит сладкие утренние сны. Кажется невероятным, что в этом городке могла произойти такая трагическая история.

Произошла ведь! Где–то поблизости коротает тревожную ночь убийца… Один из пяти?

6

Воздух по–осеннему прозрачен, сопки, на которых просматривается каждое деревце, окружают умытый, прилизанный Колодин как декорации. «Хорошо, что солнце, — первая моя мысль. — На сердечников, говорят, очень действует погода».

В девять я уже в больнице. Главврач не может сообщить о Комолове ничего утешительного. «Состояние не внушает особых опасений…» Резиновая формулировочка!

К двенадцати в горотдел собираются сотрудники Комаровского, еще ранним утром отправившиеся по срочному заданию Они сообщают немаловажные для расследования данные о пятерых охотниках, побывавших у Шабашникова накануне убийства.

Врач Малевич вечером заступил на дежурство в поликлинике. Он отлучался с места дежурства не более чем на пять минут. От поликлиники до дома Осеева — около трех с половиной километров. «Ис^ ключается».

Анданов, «почтмейстер», в тот же вечер уехал из города, повез в областную клинику больную жену, которая неожиданно почувствовала себя хуже… «Проверить. Что за срочный отъезд?»

Лях, выйдя от Шабашникова, направился вместе со щенком к приятелю Новикову, который раньше служил в милиции собаководом. Беседа затянулась до часу ночи. Показание Новикова не вызывает сомнений.

У Жаркова четкого алиби нет. Сторожиха продовольственного магазина, дежурившая неподалеку от дома Жаркова, сообщила, что часов в десять вечера чемпион укатил на своем спортивном ИЖе. Когда вернулся Жарков, сторожиха не знала. В одиннадцать тридцать на улице был выключен свет в результате аварии на электростанции. «Разобраться». О пятом посетителе ничего не известно, но меры к розыску приняты.

Что ж, «иксом» мы еще займемся. Пока остаются двое. «Почтмейстер» с его арочным отъездом интересует меня больше, чем Жарков. Не слишком новый способ получить алиби: отправляешься на вокзал, берешь билет и незаметно возвращаешься обратно. Задача в том, чтобы в конце концов оказаться в пункте назначения, Комолов называл этот маневр «заячьим скоком». Бывает, что заяц, уходя от преследования, вдруг делает прыжок в сторону, и охотник натыкается на оборванную строчку следов.

Надо исключить и возможность «заячьего скока».

Что касается мотоциклиста…

— Борис Михайлович, давно Жарков живет в Колодине?

— Постоянно — с полгода.

— То есть он приехал в одно время с Осеевым? Что привлекает его в Колодине? Чемпион мог поселиться поближе к «центру».

— Видимо, личные дела. Но долго не удержится. Летун.

— Ну, а как Анданов?

— Этот сменил несколько городов, пока не осел у нас. Он охотник до мозга костей. Ему глушь нужна, тайга. А в наши дни сами знаете: сегодня глушь, а завтра заводские трубы выросли. Строятся сибирячки…

Как бы в подтверждение слов капитана со стороны химкомбината доносится мощный удар. Дом крякает, дребезжат стекла.

— Диабаз подрывают, — объясняет Комаровский. Густое облако пыли поднимается над Молькой, тянется к небу.

— Кстати, сегодня летная погода, — замечает Комаровский как бы невзначай. — Должны прилететь жена и дочь Осеева.

Похоже, шеф дал указание Комаровскому заботиться об мне — не упустил бы чего по молодости лет.

— Я звонил на химкомбинат, — продолжает капитан, — чтобы встретили. Несладко им: вместо новоселья на похороны.

Нет, он заботится не только обо мне, обязательный колодинский «дядя Степа».

— Машина будет сегодня в вашем распоряжении, Павел Иванович.

— Отремонтировали?

— Кое–как. Обещают другую дать, да не спешат. Захолустный городок, обойдемся, мол…

В его голосе уже звучат просительные интонации: вы–то ближе к центру, посодействовали бы. Старшинские хитрости, капитан…

Звоню в отделение связи Анданову. «Надо бы побеседовать. Когда вам удобно?»

— С двух до трех я обедаю дома, — говорит Анданов.

Дом двухэтажный, старый. Лестница музыкальна, словно ксилофон. У каждой ступеньки свой неповторимый скрип. Ровно в два я у двери. И тут же чьи–то шаги повторяют музыкальную фразу. Стук палки отбивает такт.