Артур Кварри - Коммандо

Но, что сделано, то сделано. Джон обхватил руками стойку и легко соскользнул вниз. Нащупав ногами крепежную раму, он встал на нее и чуть пригнулся. Теперь ему была видна вся полоса и расстилающиеся за ней тростниковые заросли. Они надвигались с фантастической скоростью, больше напоминая зеленую стену. Такой вид наверняка открывается из кабины автомобиля водителю за несколько секунд до катастрофы.

Ветер хватал Метрикса, старался сбросить его с шаткой платформы, лишить и этой ненадежной опоры, швырнуть на бетон, под надвигающиеся задние шасси, жадно тянущиеся к нему своими убийственными катками-колесами.

В какой-то момент Метрикс испугался. Не струсил, а испугался того, что из-за убийцы-ветра не сможет верно рассчитать прыжок.

«Боинг» еле заметно дрогнул и вдруг оторвался от земли. Джон не раз видел, как самолет поднимается в небо, но впервые у него появилась возможность наблюдать это, стоя на шасси.

Он тут же вспомнил анекдот о парне, сидящем на бомбе и лупцующем молотком по взрывателю. Наверное, тот тоже ощущал нечто похожее.

Земля провалилась вниз, и Джон разглядел под собой голубоватые пятна воды, затесавшиеся в зеленую тростниковую массу. Видимо, ее намыло ливнями, прошедшими неделю назад. Метрикс обрадовался. Возможно, ему удастся прыгнуть в одно из этих природных мини-озер. Маловероятно, но вдруг… Плохо было то, что он не мог сделать поправку на ветер. Слишком велика была скорость взлетающего лайнера. Шасси дернулись. Джон понял: еще секунда-другая, и они начнут втягиваться в корпус. Прыгать нужно сейчас, времени на раздумье больше нет. Из тростника появилось очередное озерцо. Сверху оно показалось Метриксу совсем крохотным. Не больше рождественской открытки. Надежда упасть в него была безумием не большим, чем попытка с завязанными глазами, после полудюжины пива, попасть с первого выстрела в движущуюся абсолютно бесшумно мишень.

И, тем не менее, выбора у Джона не было. Даже если бы он решил отказаться от задуманного, то шансы забраться обратно в лайнер практически равнялись нулю. Скорее всего, его просто раздавило бы о стенки отсека шасси.

Метрикс отпустил правую руку и передвинулся влево, стараясь выбрать наиболее удобную для прыжка позицию.

Озерцо плыло навстречу. Джон дождался, пока оно окажется чуть впереди, и, резко толкнув ногой стойку уже начавшего складываться шасси, отделился от самолета. Рев двигателей устремился куда-то вверх.

Метрикс сделал то же, что обычно делают при прыжках с парашютом: сжав колени, он чуть согнул ноги, приготовившись к удару.

Сегодня тот, кто определял жизненный путь полковника спецподразделения «коммандос», был милостив.

Джон упал у самого берега. Озерцо приняло его, поглотив, укрыв с головой. Он нащупал ногами зыбкое дно и встал. Вода доходила Джону до груди. Выбравшись в заросли тростника, Метрикс поднял руку и выставил на электронных часах таймер-будильник. Механический голос известил его о том, что отсчет начался. Цифры 11:00 на циферблате, мигнув, сменились новыми — 10:59.

Время пошло.

Десять часов пятьдесят восемь минут до…

Александро Родригес нетерпеливо мерил шагами палубу шикарной яхты. Беннет, стоящий рядом со связанной Дженни, наблюдал за ним с какой-то смесью брезгливости и удовольствия. Он презирал этих людей. Вообще, Беннет презирал людей, плативших ему деньги. Это правило не касалось одного человека на земле — Джона Метрикса. Нет, еще, пожалуй, отца. Да, да. Старого ублюдка Беннет тоже уважал. Уважал, боялся и ненавидел одновременно. Конечно, папаша был крепким человеком и умел заставить сына делать то, что ему хотелось. В противном случае Беннет вполне мог остаться с парой переломанных ребер.

(— А ну-ка, пойди сюда, маленький засранец. Ты что, не слышишь, козел, к тебе обращается отец! Значит, вот так, да? Не понимаешь человеческого языка? Ну хорошо же? Я тебя научу слушаться!

БАХ! — в боку вспыхивает ярко-белый раскаленный шар боли, и маленький Беннет, скуля что-то неразборчивое…

— Старый му…к. Вонючий ублюдок. Траханый козел… — уползает в ванную. Но напоследок получает еще пару увесистых ударов по ребрам и несколько здоровенных пинков по заднице. )

Так продолжалось до тех пор, пока он не подрос настолько, что лупил всех ребят во дворе. Старше или младше, не имело значения. А вот папаша состарился еще больше и уже не мог драться так же хорошо, как раньше. В один прекрасный день Беннет повышибал ему зубы и засунул головой в унитаз, стоящий в заблеванном грязном сортире. Папаша, помнится, хрипел так, словно ему дерьма натолкали в глотку.