Вадим Денисов - Озеро. Вас убивает Таймыр

Следующим начал использоваться вариант бомбардировщика, названный «Москито-МК5». Пилоты этих машин сначала сомневались, что аппарат из фанеры сможет противостоять самолетам противника. Но вскоре выяснилось, что «Москито» имели огромную живучесть. Фюзеляж самолета имел обшивку типа «сэндвич» — фанера-бальса-фанера с каркасом из ели.

От Пилота не стали скрывать характер груза — решили, что дозированные знания должны обострить чувство патриотизма и собственной значимости для Родины. Тем более, что Пилот ничего толком и не узнал. Сказано было, что в фюзеляже «Москито» лежат образцы лекарств, стратегических материалов и непонятных приборов, какие-то обломки и осколки, словно подобранные на месте крупной аварии, тонкие тканевые пакеты с документацией, а также подшивки узкоспециальных газет и малотиражных научных журналов. На взгляд Пилота все это не представляло особой ценности, ведь явного оружия — такого, которое необходимо советским войскам на западе в первую очередь — среди груза не было.

Однако и в инструктаже, и в обучении Пилота особое место уделялось рассказам о чрезвычайной важности содержимого грузового отсека — результата труда многих и многих нелегалов. Были и прямые указания, как сделать так чтобы этот груз не увидели глаза непосвященного. И что надо делать, если все же увидели…

Все это разнокалиберное богатство Пилоту надлежало передать из рук в руки непосредственно встречающему — человеку Самого Главного Начальника НКВД в тыловом Куйбышеве, на пригородном военном аэродроме левого берега тихой реки Самары. После чего отдохнувшего Пилота снова перебросят на Аляску и он снова погонит очередную машину через всю страну и, если без груза, то уже с напарником. Ведь Пилот был инструктором союзников, призванным обучить «русского медведя» искусству летать на незнакомой модели.

За все время пути Пилоту так и не встретился ни один самолет. Ни попутный, ни встречный — никто из воздушных собратьев ни разу не порадовал взор, уставший от пустынного неба. Никто не развеял своим появлением на горизонте жуткое чувство абсолютного и фатального одиночества.

Пару раз Пилот замечал впереди по курсу похожие на самолет точки и даже прибавлял скорость, чуть менял курс. Но всегда это оказывалось одним и тем же — фантомами. Глаза, обманутые постоянным ожиданием признаков цивилизации, услужливо показывали то, что так хотелось увидеть.

Летчик взглянул на наручные часы. Еще немного, и ему надо будет пристально осматривать земную поверхность в поисках ориентира — места очередной посадки, так называемого «подскока». Кроме засекреченного груза он, как деревенский почтальон, вез собранные по дороге посылки. На этих самых площадках полученные.

Когда Пилот, окончательно доведенный до бешенства подготовкой, несовершенными полетными картами-пародиями, прямо спросил своего таинственного инструктора на специальном полигоне, расположенным между Заливом Креста и поселком Анадырь о том, как же все-таки ему исхитриться и найти среди бескрайних просторов очередные площадки «подскока», тот спокойно ответил, что «Москито» будет лететь по самым точным и древним ориентирам. По… дымам! Пилот усмехнулся, вспомнив, как он тогда оторопел в первый момент и даже сказал инструктору, что все это напоминает ему игру в индейцев. И даже пошутил, мол, отличается ли система сигнализации у североамериканских чилкутов от методики местных племен. Инструктор тоже обладал чувством юмора, правда очень специфичным, и сказал, что у местных племен будут те ориентиры, которые нужны… НКВД! Мол, племена здесь очень послушные. И предложил нанести на карту контрольные «индейские» точки.

Пилот окончательно понял его юмор только тогда, когда приземлился на первый после Анадыри «аэродром» подскока, заметив густой черный шлейф дыма, породивший приличных размеров грязную тучу, что нагло вторгалась в голубую чистоту северного неба.

Аэродромом эту площадку мог назвать только человек с очень буйной фантазией. Скорее — стоянка каких-то древних охотников. Правда, взлетно-посадочная полоса была неплохая — специальная составная сетка-решетка из железа, заботливо разложенная на относительно ровной поверхности. И еще — ровный штабель черных бочек под дощатым навесом. Один-единственный бревенчатый домик на краю большой выжженной поляны. На крыше хибары мерно колыхались невысокий прутик антенны и дряблый флаг, когда-то имевший гордый красный цвет. Встречать его вышли два человека. Больше Пилот не увидел никого, чему очень удивился.