Вадим Денисов - Озеро. Вас убивает Таймыр

Сержант почувствовал изменение пульса — слишком уж много крови потерял раненый.

Аристарх Донатович с трудом продолжал:

— Они про этот диск не знают… Но узнают. Я им липовый оставил, у сторожа, на турбазе… Так что ты, Олег, осторожней… Вернуться могут… Они — из Сибири. Им диск сильно нужен… — раненый несколько мгновений жадно глотал воздух, потом повторил: — Они ведь думают, что у них оригинал… Еще адрес там… В Сочи… Ей помогите… Доигрался, а семьей — так и не обзавелся… И — молчите, мальчики, спаси вас Бог…

— Ты брось умирать! Сейчас отдышишься и понесем тебя, — Сержант опять доставал капсулы, другой шприц, быстро ломал тонкое стекло и одновременно успокаивал: — Наверх тебя понесем, слышишь? Помощь вызовем… Держись давай!

Но его подопечный уже ничего не слышал, опять потеряв сознание.

— Вытащим его? — Андрей чувствовал какое-то личное обязательство перед человеком, с которым только вчера разговаривал тет-а-тет.

Сержант внимательно посмотрел в глаза Донцову и еле заметно покачал головой. Со злостью сказал:

— Здесь капельницы нужны, кислород… Да куча всего! Стационар ему нужен! И прямо сейчас…

Одновременно Сержант продолжал опустошать шприц, и Донцов только теперь понял, что такое профессионализм настоящего врача. Понял и то, почему их Серегу хотят поставить завотделением.

Вздохнув, встал, наконец-то осознав, что ничем помочь не может. Сел на лиственницу — рядом с молчавшим Квестом и закурил. Игорь подошел к ним и спросил:

— Может, я на гору сбегаю, а? Девчата на Ламе поймают кого… Им-то проще. Я махом поднимусь…

— С кем ты свяжешься, Игорек… — Димка посмотрел на часы, — до времени связи, как до… Чего девчатам у аппарата сидеть заранее? Сам ведь говорил, чтобы не сажали батареи зря…

— Вдруг кто другой на связи?

— Вертолет Ми-восемь с пулеметом…

— О, черт!

Немного помолчали. Игорь вдруг что-то вспомнил и совершенно не к месту спросил Донцова:

— Ты нож у этого… Гамзата видел?

— Хороший нож — похож на «Ка-Бар»…

— Я думал, ему голову отрежут…

— Они, Игорь, ему уши отрезали. Я видел.

— Уши… — Игорь машинально дотронулся до мочки, даже не успев ошалеть. — Но зачем?!

— Мусульмане считают, что всевышний именно за уши тянет погибших в бою воинов в рай. Вот и отрезают уши у противников. Даже у мертвых… Чтобы, значит, не встретиться… — спокойно ответил Донцов.

— Уважали они этого бойца, корейца… — устало сделал вывод Лапин и стал разминать еще одну сигарету.

Они мрачно замолчали втроем, усевшись рядком на бревне, словно деревенские пацаны, потерпевшие неудачу в драке.

Так они и сидели нахохлившись, пока к ним не подошел Сержант с блестевшими холодной злостью глазами. Он присел на корточки, помолчал. Только идиоты думают, что у врачей нет сердца! Взял из рук Донцова недокуренную сигарету, сплюнул тягучую слюну на землю и просто сказал, как будто затянувшейся паузой воспользовался:

— Все! Сердце… Болевой шок.

В небе над ними высоко кружил орел-канюк, может быть, тот же самый, которого они встретили двое суток назад на плато. Орел опять непонимающе смотрел на людей и на их странные, ненужные в этих горах поступки…

Внутри Форта было уютно. Стены приятно пахли свежим деревом. Большой стол, сколоченный из толстых сосновых досок, ребята просто ошкурили — и правильно сделали. Фарида сидела за столом, положив локти на нежную желтоватую поверхность. Сбоку тускло горела керосиновая лампа. «Ну почему даже керосинки и обогреватели мы покупаем у японцев. Здесь-то какие «технологии»?» — подумалось лениво.

Прямо перед взглядом черноволосой радистки матово светились зеленые огоньки мощного трансивера «Кенвуд». Эта суперсовременная радиостанция работала от двух здоровенных старинных автомобильных аккумуляторов.

Прибитые большими гвоздями коричневые листы картона с Игоревыми инструкциями — сплошь восклицательные знаки! Рядом на стене висела небольшая табличка, которую запасливый Лапин снял с какого-то списанного армейского радиоаппарата — времен начала той, еще первой «холодной войны». Металлический прямоугольник на стене грозно предупреждал Фариду: «ВРАГ ПОДСЛУШИВАЕТ!» Под табличку уголком была вставлена фотография — все их четыре мужика на берегу Ламы, с ракетницами и блестящими ножами в руках. Как дети.