Сергей Самаров - Ядовитый полигон

Мой недавний пленник отрицательно покачал головой. Однако я все же предложил запасной вариант – не ему, так его отцу.

–  Абумуслим Маналович, к вам большая просьба. Вообще-то я уверен в себе. Но, если со мной вдруг что-то случится, возьмите мою трубку, найдите последний номер, позвоните и сообщите, что произошло. Чтобы меня не ждали. Обещаете?

Старик кивнул. Он, видимо, считал, что осужденный на казнь имеет право на последнее желание, каким бы странным оно ни казалось. А в моем желании ничего странного не было.

–  Вы с телефоном справитесь, умеете обращаться?

Он опять только кивнул и посмотрел на меня с жалостью…

В первую нашу встречу, когда Шахмардан Саламович Нажмутдинов был одет в полицейскую форму, он не показался мне таким огромным. Большим и сильным – да, но не огромным. Сейчас же Пехлеван смотрелся гигантом. Может быть, потому, что окружали его люди с автоматами, как мне подумалось, специально им подобранные, и у всех рост был сравнительно с ним невеликим – самый рослый был чуть выше его плеча. У меня тоже рост средний, и шириной плеч я не отличаюсь. Так что понять Абумуслима Маналовича, усомнившегося в моих возможностях, было можно. К тому же он, наверное, знал и уважал физическую силу и борцовскую квалификацию Пехлевана.

На меня, впрочем, фокус с подбором низкорослого сопровождения впечатления не произвел. Чуть в стороне, обхватив полукругом самого Пехлевана и его людей, шли жители села, в основном люди немолодые, и многие из них были роста не маленького. Я прикинул и убедился, что Шахмардан Саламович немного не дотягивает до ста девяноста сантиметров. Хотя это тоже высокий рост для моих ста семидесяти восьми. И руки у моего противника выглядят сильнее и уж намного длиннее моих. Будь в селе тотализатор, я сомневаюсь, что кто-то решился бы сделать ставку на мою победу.

Мы втроем стояли у калитки. Пехлеван вместе со всей свитой и болельщиками подошел и остановился в четырех шагах. Посмотрел с усмешкой. А вот это он зря! Самодовольство и самоуверенность никого еще до добра не доводили.

–  Мне тут передали, что ты… – начал он, смеясь.

–  Тебе правильно передали.

–  Ну, старлей, не быть тебе никогда капитаном.

–  Все может быть, – скромно согласился я. – Но я постараюсь все-таки стать им.

–  Капитаном футбольной команды – и то не сможешь, потому что я тебе ноги выдерну, – пригрозил Пехлеван, сердясь на то, что его приход не произвел на меня должного впечатления.

И это тоже зря. Эмоции в схватке, как правило, не помогают, только мешают.

–  Где будем драться? – спросил я.

–  За селом. На лугу. Там уже народ ждет. А я за тобой пришел. С особым приглашением. А ты, старый Абумуслим, тоже с ним? – спросил Пехлеван.

–  Он – мой гость, – с уважением к себе и к собеседнику, и даже ко мне ответил Абумуслим Маналович. – Закон моего народа велит мне быть рядом с гостем.

–  И ты, Илдар, тоже?

–  Он и мой гость, – с достоинством ответил Илдар.

–  Пойдем, Пехлеван, показывай дорогу, – предложил я.

–  Не торопись, напоследок полюбуйся небом и дай мне посмотреть на человека, который меня предал… – Взгляд его штыком упирался в Илдара. Но парень оказался не робким – если уж решился, то будет стоять до конца.

–  Если уж говорить о предательстве, то следует еще посмотреть, кто предал, – смело возразил он. – Что стало с моими товарищами, которые вместе со мной и с тобой ездили в дом ювелира?

Пехлеван вдруг покраснел так, словно лицо его было готово вот-вот лопнуть. Пунцовая краска была видна даже на смуглой коже. Если человек умеет краснеть, это хороший признак. Значит, у него еще есть совесть. Но привычная хамская манера поведения одержала убедительную победу над совестливой натурой.

–  Я не был там, куда их послал. Потом только узнал, что они пошли через минное поле без разведки. Сами виноваты. Но ты, Илдар, мне заплатишь за то, что мне пришлось оправдываться. Я этого не забуду.

–  А сколько ты мне заплатишь за участие в нападении на ювелира? Ты обещал, помнится, взять себе четверть, а остальное хотел распределить между всеми. Из всех остался я один. Но слово мужчины было сказано. Так ты отдашь мне семьдесят пять процентов или убьешь за эти драгоценности, как убил других?

Илдар оказался не так прост, как мне казалось раньше. Он нашел единственный на сто процентов правильный ход, чтобы обезопасить себя. Обвинив Пехлевана публично, он тем самым сделал его своим защитником. И если с Илдаром что-то случится, то все будут считать, что Пехлеван расправился с ним, чтобы не делиться добычей. А Шахмардан Саламович, как я уже понял, очень дорожил своей репутацией.