Роман Канушкин - Ночь Cтилета-2

Нет комментариев. Пока что нет.

Ее звали Викой, Викторией, а эту — Александрой, и они были похожи как две капли воды. Они не были сестрами и даже дальними родственницами, но на конкурсе двойников явно выиграли бы главный приз. Только кто из них остался там, на этой фешенебельной лестнице, получив свою синюю птицу, а кто оказался в маленькой батайской квартире, в ванной, с перерезанным горлом и с засохшим цветком, вставленным в рану в качестве жуткого украшения? Приме казалось, что он знает ответ на этот вопрос, и лишь потом он задался еще одним вопросом:

«Этот странный факс… Почему? Это ж от кого такой подарок?»

Валентин Михайлович не стал спешить. Он запросил все имеющиеся материалы по такой респектабельной компании, как «Континент». Он запросил все, даже неофициальную информацию, используемую, так сказать, для оперативных целей. Экономические схемы, интересы, гибель президента… Партнеры, конкуренты, друзья, враги. Валентин Михайлович выуживал большую рыбу. Очень большую, аж дух захватывало. Приходила пора ее жарить.

Для кого-то эта рыба так и не стала Синей Птицей.

Но Валентин Михайлович не стал спешить, хотя был уже убежден, что все его ниточки связались. Можно представить, каким бы он выглядел идиотом, если б заявился (даже если б ему удалось пробить через прокуратуру ордер, в чем он очень сомневался) к вице-президенту крупнейшей российской компании, обвинив респектабельную даму, что она никакой не вице-президент вовсе, а шлюшка из провинциального городка Батайска… Нелепо?! Да просто абсурд какой-то! У подполковника милиции Валентина Михайловича Примы перед пенсией окончательно снесло крышу. Перетрудился бедолага, к таким грандиозным умозаключениям приходит!

Над вами, воля ваша, потешаться будут…

Нет, Валентин Михайлович не стал спешить, хотя для него уже вопросов не оставалось. Но Прима выуживал большую рыбу и начнет ее жарить сразу, как только подойдет время.

Звери, выползшие из Тьмы, туда и вернулись. И похоже, они забрали с собой вовсе не гражданку Яковлеву Александру Афанасьевну, вовсе не бедную Сашу.

Только этот странный факс… Смутное чувство.

И, находясь в ночном поезде, идущем на Москву, Прима снова задался этим вопросом. Это смутное чувство… такое никогда не бывает просто так. Увы, не бывает. От кого такой подарок? Главный ключик ему поднесли на блюдечке.

Почему? И если ему кто-то решил указать на сходство, то почему это сделали не прямо, а таким странным, насмешливо-двусмысленным способом? Чтоб потянуть время, вызвав ненужный переполох? А ведь если еще исключить фактор Алексашки с его рисунками и последовавшие только за этим показания Смирновой, то вовсе не известно, как долго Прима провозился бы со всей этой петрушкой и к каким умозаключениям он вообще бы пришел.

Почему? Кто-то играет с ним? Зачем?

А если… Понятно, что кто-то мог знать о преступных намерениях и действует в своих интересах, но также возможно… Прима вдруг подумал, а что, если шоу вовсе не закончено, оно продолжается? И сейчас просто выход новых актеров. И тогда это смутное чувство засигналило с удвоенной силой. Он отгонял его в азарте погони, словно старый сыскной пес (эх, сыщики-прыщики!), идущий по следу, но теперь, когда рыбку вроде бы пора жарить, это чувство игнорировать стало невозможно. Ведь вполне уместно предположить, что он получил свой подарок вовсе не от неизвестного недоброжелателя. И вовсе не бесплатно. И тогда получится, что в этом темном шоу Валентину Михайловичу Приме тоже отведена своя роль. И он ее добросовестно играет. Совершенно не подозревая об этом. Прима действует согласно профессиональной логике, но… Даже сейчас, находясь в поезде, идущем на Москву, Прима просто играет эту неведомую ему роль.

Валентин Михайлович смотрел в окно. Фирменный поезд «Тихий Дон» быстро уносил его на север, навстречу когда-то любимой Примой Полярной звезде.

Он был тогда подростком и очень увлекался астрономией. Мечтал стать звездочетом. А стал ментом. Вот так бывает в этой жизни. И главное — ни о чем не жалеть. Тем более — о прошлом.

Остановил Валентин Михайлович Железнодорожника, и одним бешеным зверем, выползшим из окутавшей землю Тьмы, стало меньше. Чем тебе не звездочет?

Только Железнодорожник оказался вовсе не единственным бешеным зверем, выползшим из этой Тьмы. Был еще один, оставивший в разрезанной ране свое жуткое украшение. И сейчас Прима снова почувствовал его присутствие.