Александр Шувалов - Притворщик

А дальше начались звоночки. Сначала несильные и не такие уж и частые, но потом Даша, видно, решила, что умеет притворяться лучше меня, исключительно на том простом основании, что она – женщина и это заложено в ней природой. Сиреной воздушной тревоги прозвучало произнесенное ей любимое выражение Кащея об «осторожном опасении». Все окончательно расставило по своим местам высказанное сомнение насчет моей, где только можно и нельзя, задокументированной аквафобии. Так что, предъявленные мне Котовым фотки с изображением моей коварной возлюбленной на веранде какого-то кафе в обнимку с Юрой Первухиным, ничего в общую картину не добавили... И так уже все было ясно.

На самом деле, я совершенно не боюсь воды, что с блеском продемонстрировал сегодня, принимая душ. Более того, когда-то даже подавал надежды, занимаясь в школе олимпийского резерва и наплавав к двенадцати годам на первый разряд. Правда, через год после этого меня обогнали по росту все ребята, да и большинство девчонок из нашей группы, так что, выходя на старт, я все чаще стал дышать в пупок партнерам по заплыву. Результаты встали. Чего я только не делал, чтобы хоть немного подрасти: чуть ли не часами висел на турнике, поедал в промышленных объемах морковь и даже пытался играть в баскетбол. Природу обмануть не получилось, к восемнадцати годам я подрос до метра семидесяти семи и остановился. Неплохой показатель по сравнению с папиными метром шестьдесят семь и мамиными метром шестьдесят («С половиной», – всегда гордо уточняет маман), но для пловца... Это даже не смешно. В один прекрасный день мой тренер, Вик Палыч Лисицин, просто посоветовал мне «не терять попусту время» и поискать себя в другом виде спорта. Еще с полгода я позанимался подводным плаванием в компании точно таких же, как и я, «выкидышей» из плавания классического. Потом надоело, и за компанию с Серегой и Виталькой я записался в секцию бокса, где мои наработанные в плавании выносливость и умение терпеть оказались очень даже не лишними.

При приеме на службу в нашу контору этот эпизод из моей биографии не оставили без внимания. Кроме всего прочего, я прошел ускоренную подготовку по программе боевого пловца. По ее завершении мое личное дело пополнилось записью о той самой водобоязни, а мне строго-настрого приказали не открещиваться от этого «факта» моей биографии. Даже под угрозой невыдачи заработной платы. Что я и делал добрые два десятка лет и продолжаю делать до сих пор. Как мне казалось до недавнего времени, не без успеха, потому что за все эти годы никому и в голову не приходило привязать мою скромную персону к событию, имевшему место летом в Крыму в начале этого века.

Начало века. Лето. Крым.

Этого приехавшего на отдых от неправедных трудов араба местные татары из крымского представительства «Хизб-ут-Тахрир» («Партия освобождения») встречали с почтением, достойным наместника пророка, но без лишней шумихи. Салех, как именовали гостя, был чертовски осторожен и терпеть не мог ажиотажа вокруг своей персоны. За пять проведенных в Чечне лет он только один раз, да и то мельком, засветился на видео, в отличие от того же Хаттаба, обожавшего украшать своей персоной пейзажи и грозить страшными карами «неверным» исключительно под запись и съемку.

И все-таки так получилось, что наша контора обратила на него внимание и начала осторожную разработку через агентуру. Результаты ее слегка даже ошарашили. Выяснилось, что скромняга Салех обладал очень серьезным авторитетом среди осевшего в никем не признанной республике разнородного месива, именуемого международными террористами. Куда там Хаттабу со всеми его рыночными понтами и бородой до колен. А уж связи в финансовых кругах стран Арабского Востока вообще выходили за пределы горизонта и здравого смысла. Достаточно было одного слова этого тихушника, как вдруг начинали движение, меняли направление, усиливались или полностью пересыхали денежные потоки, напрямую связанные с активностью этого сброда в Чечне и по всей России.

Вот меня и направили в тот курортный поселок, немного юго-западнее Симеиза, с задачей организовать этому финансовому гению самый настоящий дефолт во весь рост. Задача серьезно осложнялась требованием руководства, чтобы смерть этого самого Салеха обязательно выглядела как самый настоящий и бесспорный несчастный случай. То есть он мог неудачно упасть в ванной, разбиться в автокатастрофе, отравиться несвежим кебабом, тихо скончаться от запора в сортире или от сердечного приступа на одной из местных давалок... Как угодно, лишь бы его смерть не выглядела насильственной. Сорваться со скалы, сгореть при пожаре, подавиться персиком, утонуть...