Михаил Нестеров - Бешеная стая

– Он не знает, что его боевик засветился дважды. Он считает, что ранения не такие серьезные, как это есть на самом деле, – сказал Аннинский, умело управляя машиной на большой скорости.

– Ты серьезно думаешь, что они не виделись после перестрелки? Это же из ряда вон выходящий случай.

– Сложно сказать. Будь я на месте Розового, не сунулся бы на хату к засветившемуся боевику. Напорешься на засаду, и… Кстати, только вчера нашли «Ямаху», точнее – сгоревший остов. Она была угнана полгода тому назад, засветилась только в Столярном переулке.

Аннинский остановил машину, по его словам, за квартал от дома бандита и точно в том месте, где его должен был поджидать осведомитель.

– А вот и он, – сказал мне Виталик, кивая головой в мою сторону.

Стукач Аннинского походил на бомжующего стилиста: крашеный блондин с черными бровями, пронзенными гвоздиками-сережками; губы его были разбитые и припухшие, как будто над ними поработал пластический хирург-садист. Одет он был в галифе, обут в сланцы, через плечо перекинут ремешок стильной сумочки. Пахло от него так, как будто он трахнулся с моим облеванным паласом.

– Привет, парни! – поздоровался он с нами, забравшись на заднее сиденье. – Что тут у вас?

– Много будешь пукать, мало будешь какать. Подвинь сверток.

– Здесь можно курить?

– Можно, – разрешил Аннинский. – Давай ближе к делу.

– К делу, так к делу, – сказал стукач, стараясь не показать обиды. Начал он с имени бандита – Игорь Куманин, что тот приходил к нему за наркотой. – Рука у него была на перевязи, но ходил он боком и наклонившись. Мне он сказал: «Спину ушиб».

– Большую дозу он у тебя взял?

– Больше, чем обычно. Сказал, что его кумарит и пару дней он проваляется дома. А я смекнул: для обезболивания. Ну и сравнил с твоим запросом: предположительно два ранения – в правую руку и спину. Все сходилось.

– Ты видел на нем куртку типа «Тринити»?

– Пару раз. Классная косуха. Мне бы такую.

– Мотоцикл у него есть? – спросил Аннинский.

– Нет. Но я видел его в компании байкера.

– Такого небольшого роста, сухощавого телосложения? – уточнил я.

– Ну да. У него еще передних зубов не хватает.

– Ты что, ему в рот давал?

Мне показалось, стилист мечтательно улыбнулся.

Мы с Виталиком переглянулись: «Это они». Я во всяком случае мог с уверенностью сказать, что ранение в спину получил Синий, а управлял мотоциклом Оранжевый ( «Оранжевый потерял в одной из бесчисленных потасовок два передних зуба, и он не собирался устранять эту брешь» ).

– Еще раз уточним детали, которые ты сообщил мне по телефону, – чуть нервно и буквально набирая обороты, приступил к блиц-опросу Аннинский. – Дом Куманина – вон та девятиэтажка?

– Да.

– Этаж четвертый?

– Да.

– Квартира двадцать?

– Да.

– Код замка 138?

– Точно.

Аннинский отпустил осведомителя, и мы, выждав пять минут, тоже вышли из машины на ночную улицу. Я плохо ориентировался в этом районе. Мы были где-то между улицей Молостовых, протянувшейся вдоль МКАД (3-й километр), и Свободного проспекта, ближе к железной дороге. С этого места неплохо просматривалась девятиэтажка с хитросплетениями пожарной лестницы, на которой можно было и заблудиться, и попасть в любую квартиру, окнами выходящую на тыльную сторону. Это была старая свечка с единственным подъездом, самое высокое здание в разношерстном ансамбле хрущевок. Квартал, вокруг которого раскинулся целый «неблагополучный» район.

Я снял куртку. Хотел было завернуть в нее оба ружья, но Аннинский покачал головой и расстегнул свой пиджак. Под мышками у него торчали в кобурах два пистолета. Так что я, вооружившись одним ружьем, второе оставил в машине.

Мы подошли к подъезду. Виталик, будто житель этой серой свечки, набрал на пульте трехзначный код и потянул за скобу. Дверь открылась. Мы вошли внутрь. В нос ударил запах общественного туалета. Все углы тамбура были уставлены бутылками. На втором этаже дышать стало чуть полегче. Четвертый этаж. Пункт назначения. С площадки Виталик свернул налево, в карман, в котором было три квартиры. Дверь квартиры номер 20 находилась прямо по ходу. Аннинский нашел место справа от двери и прижался к стене. Обнажив оба ствола, он поочередно снял их с предохранителя. Я освободил ружье от куртки и бросил ее на ларь справа от себя. Воспитанные в армейской среде, мы не привыкли тратить время попусту. Мобильность – сейчас это было название нашей маленькой спецгруппы.