Александр Шувалов: Джокер

— Это само собой. Нож дайте.

— Гном, — обратился седой к одному из бойцов, двухметровому верзиле с личиком обиженного на весь мир Кинг-Конга, — дай человеку ножик.

— Есть, командир, — отозвался тот, выдернул из наплечных ножен что-то типа небольшого меча, развернул его и подал по всем правилам, рукояткой вперед.

— Мерси, — он наклонился над сжавшимся в кресле пленным и вонзил нож ему в лицо. Неглубоко, всего-то на полсантиметра, но, видать, попал в нужную точку, потому что мистер Лайт, подпрыгнув вместе с креслом, дико закричал и потерял сознание. Легкий укол в верхнюю губу вернул его в «здесь и сейчас».

— Спрашиваю один раз, потом начну делать совсем больно. Кто меня слил? — и опять приготовился колоть.

— Величко.

— Заместитель резидента?

— Да.

— На чем вы его, интересно, подцепили?

— Ни на чем, он сам к нам пришел.

— Мотив?

— Деньги. Недавно он посредничал при закупке одной вашей фирмой пятидесяти тонн кофе. Санитарная инспекция порта обнаружила в зернах каких-то жучков и конфисковала груз.

— С вашей подачи?

— В какой-то степени.

— А почему так легко сдаете агента?

— Думаю, вы сами его уже вычислили.

— Правильно думаешь. Да, едва не забыл. Бегемот, пошли кого-нибудь из своих в отель «Сафари», номер 327, где наш общий друг, — он указал ножом на Лайта, скорчившегося в кресле, — остановился под элегантной фамилией Некау. Изделие в гостиной за диваном.

— Ну, ты даешь! — то ли изумился, то ли восхитился Бегемот. — Оно что, все это время там было?

— А где еще? Я решил, что это самое безопасное место. Да, едва не забыл, я в кофре небольшой сюрприз оставил, так что слегка приоткройте футляр и перережьте леску, она аккурат напротив правого замка. Вот, так-то, — и подмигнул не до конца заплывшим левым глазом обалдевшему пленнику.

— Поручик, возьми…

— Меня! — вызвался Гном.

— Возьми Костика и мухой в «Сафари». Ждем вас на точке. А что с этим делать?

— С этим? С этим я еще не договорил. Вот, что, дай-ка мне гранату, Бегемот, леску и скотч.

— Что вы собираетесь делать? — заволновался побледневший пленный. — Повторяю, я — государственный служащий Соединенных Штатов. Наши страны являются стратегическими партнерами и…

— Слушай сюда, партнер стратегический. Я тебя, такого красивого, еще по Афгану помню. Тогда тебя звали Родерик Илг, и ты был кем-то вроде советника в банде Нурулло.

— Я никогда не был в Афганистане!

— А вот сейчас и проверим. У тебя на правом плече должен быть след от пули. Моей, между прочим. Целился, ясное дело, в сердце, но не попал.

— Мазила, — бросил седой.

— Не спорю… — он подошел к Лайту, расстегнул рубаху, обнажил правое плечо. — Вот он, следок-то, а ты, не знаю, не был, не участвовал…

— Послушайте, — нервно заговорил Лайт, Некау, Илг, или кто он там, — та война давно закончилась, пора о ней забыть. Да, я был там, но только советником. Я ни в кого, ни разу не выстрелил. Не понимаю…

— Уводи своих, Бегемот, я скоро.

— На выход, — скомандовал седой, а сам закурил и присел в кресло. — Я, пожалуй, останусь.

— Как знаешь, — и, обращаясь к пленному, продолжил: — в восемьдесят седьмом вы захватили внедренного в банду нашего парня. Мы предложили Нурулло в обмен на него десять его людей, взятых нами в плен. Тот сначала согласился, а потом передумал. Нашему человеку отрезали голову на базарной площади. Я точно знаю, что именно ты отговорил Нурулло от обмена.

— Это ложь!

— А вот и нет. Вы решали это втроем. Один из вас потом и рассказал мне об этом.

— Ширали? — севшим голосом спросил пленный, сразу все поняв.

— Он самый, — подтвердил его собеседник, привязывая леску к чеке гранаты.

— Подождите…

— А хрен ли ждать, — подошел к нему и, ломая зубы, затолкал гранату в рот. Старательно закрепил ее скотчем. — Ты тут давеча говорил об империи. Все так, империя гикнулась, не спорю. А вот мы остались. Пошли, Бегемот, — и заковылял к выходу, хромая сразу на обе ноги.

Он привязал свободный конец лески к ручке двери и резко закрыл ее, дернув на себя, зашел за угол и замер, закрыв уши руками.

Рвануло так, что выбило дверь в офис. Когда немного рассеялся дым, и осела пыль, седой подошел к дверному проему и заглянул внутрь.

— Порядок, — сообщил он, — только брюки и галстук остались. Пошли.

— Попробую… — и заковылял, матерясь сквозь зубы.

— Что, по ногам тоже били?

— А то.

— Чем били-то?

— Да, всем, чем можно.

— Жалуется на тебя наш финансист, Николай Валерьяныч, — человек во главе стола снял очки и стал массировать веки круговыми движениями пальцев. — Очень ему не нравится стиль твоей работы.