Александр Звягинцев: Сармат. Смерть поправший

Щепотку бурого вещества Керим-ага сунул себе под язык и, закатив глаза, с наслаждением зацокал языком. Мужчина последовал его примеру, но его едва не стошнило.

— Какая гадость! — с отвращением выплюнул он.

— Гяур не знает вкуса терьяка, — презрительно засмеялся Саид. — Я вчера дал ему кусочек шербета, но он и его выплюнул. Неужели в его нечестивой стране люди не знают вкуса терьяка и шербета?

— Привратник Муса мне сказал по секрету, что гяур совсем потерял память, — оглянувшись, вздохнул Керим-ага. — Он не помнит своего имени и даже имени своего бога. Я много думал, но так и не додумался, зачем Аллаху сохранять гяуру жизнь, если эта жизнь — без памяти. Человек без памяти лишь оболочка человека. Любой может его пнуть ногой, как последнюю собаку.

— Может, Аллах взял память гяура потому, что в его жизни было что-то такое, о чем ему лучше не помнить, — предположил Сайд.

— Смертным непостижимы поступки Творца, — бросив сочувственный взгляд на изуродованного человека в окне, вздохнул Керим-ага.

— Говорят, что память иногда возвращается к таким людям...

— На все воля Аллаха! — провел ладонями по бороде Керим-ага. — Захочет Всемогущий, и нищего дервиша сделает падишахом, а падишаха в единый миг превратит в презренного погонщика ослов...

Увидев подъехавшие к подъезду клиники два джипа, он неодобрительно качнул тюрбаном.

Из одного джипа показались вооруженные американские морские пехотинцы, а из другого вышел крепкий широкоплечий европеец в элегантном светлом костюме.

— Американец с Али-ханом опять прикатили! — проворчал Керим-ага. — Вах, вах, вах, опять будут мучить несчастного гяура и будить его уснувшую память!

— Эй, русский! — склонился над лежащим мужчиной европеец. — Ты помнишь меня, русский?

Тот сморщил от напряжения лоб и отрицательно покачал головой.

— Не помнит! — с сожалением констатировал по-английски европеец и повернулся к Аюб-хану.

— Док Аюб, есть ли хоть малая надежда, что память вернется к этому человеку?

— Сильнейшая контузия, сэр, задета центральная нервная система, — ответил по-английски тот. — Из памяти больного вычеркнуто все, что было с ним до момента травмы. Мы называем это ретроградной амнезией. Такие больные помнят все, но только от момента травмы, и могут ориентироваться лишь в настоящем. Иногда они помнят навыки своей профессии, а также языки своей страны и языки, которыми владели до травмы. Могут даже вспомнить гипертрофированные фрагменты прошлого, но они не в силах составить из них целостной картины прежней жизни. Вследствие этого больные не могут выстроить адекватного поведения в окружающем их мире и начинают стремительно деградировать. Боюсь, сэр, что вы напрасно потратили деньги на его лечение.

— Док, разве я просил тебя считать мои деньги? — резко прервал европеец Аюб-хана. — Я хочу услышать — есть ли у больного надежда?

— Дело в том, сэр, что при краткосрочной и долгосрочной памяти в человеческом мозге происходят разные процессы, — смутился доктор от его тона. — При краткосрочной идет циркуляция импульсов в клетках мозга, а при долгосрочной — химические связи в них... Они у пациента полностью нарушены. Но все в руках Аллаха, сэр...

— Не понимаю, Метлоу, твоего интереса к этому русскому офицеру, — подал голос Али-хан.

— Прибереги красноречие, Али-хан, оно тебе скоро пригодится! — бесцеремонно повернулся к нему спиной европеец и снова обратился к Аюб-хану: — Вы все еще не ответили на мой вопрос, док.

— Видите ли, при травме мозга химические связи нарушаются, а восстановятся ли они когда-нибудь у нашего пациента, увы, определенно я сказать не могу, — развел руками тот.

— А кто может сказать определенно?

— Думаю — никто.

Внезапно больной дотронулся до руки европейца.

— Мне знакомо твое лицо, но я не могу вспомнить, кто ты, — морща лоб, произнес он по-английски. — Еще я никак не могу вспомнить, кто — я. Может быть, ты это знаешь?..

— Видите, Метлоу, он помнит английский, но совершенно не помнит, кто он, — вставил Али-хан. — Все за то, что возиться с ним дальше не имеет смысла...

Европеец смерил его ледяным взглядом и повернулся к больному:

— Имя Джордж Ив Метлоу тебе ничего не говорит? Метлоу. Слышишь, Метлоу?.. Это меня зовут Джордж Метлоу... Помнишь меня?..

— Не помню...

Метлоу властным жестом показал братьям на дверь.

— Прошу прощения, господа, у меня конфиденциальные вопросы к больному.

Когда те вышли, он плотно закрыл дверь и пустил из крана умывальника шумную струю воды.