Сергей Зверев - Жиган - жестокость и воля

Вот и сегодня, закрыв за собой дверь квартиры, Константин услышал доносящиеся из комнаты Игната протяжные стоны, аханья и оханья. Иногда они перемежались короткими фразами на немецком языке.

Сбросив в прихожей ботинки и повесив на вешалку безнадежно испорченный пиджак, Константин подошел к запертой двери комнаты брата и прислушался.

Да, все верно. И так на протяжении уже нескольких недель.

— Игнат, сделай тише! — крикнул Константин.

Но то ли голос его был слишком слабым от усталости, то ли по какой другой причине, но сладострастные стоны не прекращались и не затихали.

Константин, медленно потирая мышцы шеи, подошел к двери комнаты младшего брата и, повернув ручку, шагнул через порог.

Это повторялось с пугающим постоянством уже несколько недель подряд.

Игнат неподвижно сидел в инвалидном кресле перед телевизором, на экране которого мелькали обнаженные тела, гениталии, и все это сопровождалось фальшивыми женскими стонами, мужским жеребячьим ржанием и воплями.

— Игнат, я же тебя просил, сделай тише. Панфилов-младший резко оберну.

— Это ты?

— Я, кто же еще, — тяжело вздохнул Константин. — Опять порнуху смотришь?

Игнат взял лежавший на коленях пульт и выключил видеомагнитофон. После этого он резко развернул кресло и с неожиданной горячностью выпалил:

— Почему тебе не нравится все, что я делаю? Почему ты все время дергаешь меня?

— Слушай, Игнат, я устал, мне сейчас не до этого.

— Нет, ты скажи, — не унимался брат.

— Ну что тебе сказать? Я просто попросил сделать тише, вот и все. Что тут непонятного?

— Ты не ответил на мои вопросы, — Игнат едва не кричал. — Так получается всегда. Ты не хочешь со мной разговаривать, ты только поучаешь.

Не желая ввязываться в этот бесполезный, по мнению Константина, разговор, он развернулся и вышел из комнаты. Но Игнат поехал следом за ним.

— Я понимаю, — надрывно продолжал он, — я все понимаю. Тебе некогда, тебе нет до меня дела, у тебя свои важные проблемы. Тебе же надо деньги зарабатывать.

— Да, — твердо сказал Константин, — мне надо зарабатывать деньги. Но ведь я это делаю не только ради себя.

— Неужели? — с горьким сарказмом воскликнул Игнат. — Оказывается, ты делаешь это ради меня, а я-то, дурак, требую к себе какого-то внимания.

— Ты не дурак, — спокойно произнес Константин, — и не надо передергивать.

— Ах, вон оно что. Значит, я все-таки не дурак, я просто калека. Ты хоть понимаешь, что чувствует инвалид? А ведь мне только двадцать лет. У меня уже никогда не будет женщины. Да, я смотрю порнуху, потому что мне хочется любви, мне хочется настоящего женского тела, а не картинки на экране телевизора.

— Твоя жизнь еще не закончилась. Не изводи себя.

— Да? — в глазах Игната появились слезы. — Может, ты знаешь лекарства, которые вылечивают перелом позвоночника? Врачи не знают, а ты знаешь, да?

Константин, чувствуя себя совершенно измочаленным после событий сегодняшнего дня, не нашел что возразить Игнату. Он испытывал лишь бесконечную горечь от того, что пока ничем не может ему помочь.

— Давай мы поговорим об этом завтра, — сказал он севшим голосом, стараясь не встречаться взглядом с глазами Игната. — Мне надо залезть в ванну. Я грязный, как чертила.

— Завтра, — скептически произнес Игнат, сглатывая слезы, — всегда завтра.

Панфилов-младший даже не обращал внимания на то, что Константин пришел домой в грязных изорванных брюках и рубашке, со ссадиной на лице.

— Ну хорошо, хорошо… Я только приму душ, и мы поговорим.

— Поговорим, — каким-то бесцветным, почти обреченным голосом повторил Игнат.

Константин медленно кивнул и поплелся в ванную. Там он долго смотрел в зеркало на свою небритую исцарапанную физиономию с темными мешками под глазами.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов, — мрачно усмехнувшись, произнес он.

Сбросив грязную рубашку, он присел на краешек ванны, потирая ладонью обожженное запястье левой руки.

И угораздило же его сегодня влипнуть в такую дурацкую историю.

Он и сам никак не мог понять, зачем сегодня утром остановился на шоссе. Да ладно бы просто остановился, а то сам вызвался отправиться в погоню вместе с этим полоумным гаишником.

И это при его, Жигана, застарелой ненависти к ментам.

Немного поразмыслив, Константин так и не пришел к каким-то определенным выводам. Впрочем, что такое мент-гаишник? Почти безобидное создание, занимающееся, в общем, не таким уж ненужным делом. Лохов-то на дороге хватает.