Сергей Зверев: Святой: гарпун для Акулы

Последняя новость вызвала в центре переполох. Командование Тихоокеанским флотом вместе с разведывательным управлением Министерства обороны США в экстренном порядке связалось с представителем президента для подтверждения дальнейших действий. Все это время бомбардировщик, в прямом и в переносном смысле, оставался в подвешенном состоянии, кружа над сухогрузом словно стервятник.

Вдобавок ко всему откуда ни возьмись появилась русская подводная лодка.

— Какого черта! — выругался Кеннинг.

— Капитан, — раздался по интеркому голос офицера, отвечающего за электронное слежение цели, — ты что-нибудь понимаешь? Откуда здесь эта субмарина? Русские что, готовят вторжение в Северную Корею?

— Если бы это было так, мы бы узнали первыми из утренних газет. И вообще, Галахен, не задавай глупых вопросов.

Я сам до прошлого года думал, что Корея — это одна из китайских провинций…

— Ловкач-1, говорит Сентра-Омега. Передайте подробную информацию о подводной лодке, — прервали их из воздушного центра раннего предупреждения и контроля.

Джон Кеннинг назвал координаты субмарины и «Сокола», но не удержался, чтобы не откомментировать:

— Мы здесь посовещались и решили: не иначе как Москва объявила войну Пхеньяну! Правда, мой офицер пока не может объяснить, почему они выбрали именно эту груду металлолома в качестве своего флагманского корабля… Боже милосердный! — внезапно вскрикнул Кеннинг. — Да у них там еще и вертолет!

— Сентра-Омега, говорит Ловкач-1, — передавал техасец внезапно охрипшим голосом. — Русский вертолет атакует собственное судно. Кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

Снова послышался голос по интеркому:

— Капитан, они что, топят собственный сухогруз?

Но тут вмешался центр:

— Ловкач-1, прекратить все переговоры. Повторяю: прекратить все переговоры Внизу прогремели взрывы один, второй…

— Слышите меня? Возвращайтесь. Прием окончен.

Джон Кеннинг, не отрываясь, следил за ядовито-черным облаком под крылом самолета Происходящее не укладывалось у летчика в голове. Но одно было очевидно: когда они вернутся на базу, им будет приказано все забыть.

«Нет проблем», — решил капитан бомбардировщика, глядя, как разворачиваются и спешат уйти корейские вертолеты.

— Галахен, пора домой! — с облегчением сказал он.

— Самое время, капитан.

Когда Святой вынырнул на поверхность, громада «Сокола» медленно удалялась. И все-таки он был еще слишком близко от корабля.

А потом вдруг все перемешалось. Взрыв. Несколько взрывов.

Сухогруз сразу сильно накренился. Корпус судна рвало на части. Святой почувствовал, как его начинает затягивать в пучину вместе с тонущим кораблем, и стал грести изо всех сил.

Море жадно набросилось на свою добычу.

Святой пытался бороться, но скорее по привычке, чем действительно на что-то надеясь.

— Передайте: приказ выполнен! — связался с радистом капитан «Ушакова». — Возвращаемся.

Игорь Владимирович вышел из центра ведения огня и направился к своей каюте. Интуиция ему подсказывала, что больше ничего не должно случиться.

В понедельник в газетах появилось сообщение о трагедии в Японском море.

При невыясненных обстоятельствах затонул российский сухогруз «Сокол». Никому из экипажа корабля спастись не удалось.

Такэо Кита передумал умирать. Он старался не встречаться взглядом с императором в рамке за стеклом, так как еще не решил, что сможет сказать в свое оправдание.

Человек, спасенный им накануне, зашевелился на кровати и открыл глаза.

Старик японец улыбнулся ему и вдруг отчетливо и громко сказал по-русски:

— Хоросе!

— Хорошо, — улыбнулся в ответ Святой.