Николай Мороз - По следу тигра

«Оформление недопониманий» — теперь это так называется. А подожженная входная дверь, разбитое стекло, труп кошки — аргументы для недопонявших. Максим прочел текст еще раз, вполголоса повторяя изысканные формулировки. От них веяло хрустом французской булки и переломанных костей одновременно. А еще возникало желание собственноручно, сию минуту откоординировать автора этих строк. Используя уже свой опыт, навыки и наработки.

— Эй, тебе чего? Чего надо? — Максим обернулся неспешно и сделал вид, что испуган. Мужик лет пятидесяти в ЧОПовской форме с многозначительным выражением отекшей физиономии нетерпеливо ждал ответа. И поигрывал так, невзначай, короткой резиновой дубинкой.

— На работу устроиться хочу, — робко ответил Максим, — я в газете объявление прочитал…

— Завтра приходи, сегодня уже нет никого. Рабочий день давно закончился. Ты на часы-то посмотри, — снисходительно пояснил дурачку-посетителю охранник и добавил угрожающе:

— А сейчас вали отсюда, и побыстрее.

— Хорошо, хорошо, — Максим закивал головой и заискивающе спросил:

— А во сколько лучше приходить?

Но охранник уже потерял к нему интерес.

— Да часов в десять, не раньше, — буркнул он и потопал дальше, скрылся за доской почета.

Максим двинулся следом за ним, но на полпути к проходной свернул с расчищенной от снега дороги, пробежал мимо металлических ангаров, обогнул замерзший пожарный пруд и помчался к забору. Все, что нужно, он увидел и запомнил. Входная дверь в здании одна, окна на первом этаже закрыты металлическими решетками. Неплохо бы внутреннюю планировку заранее посмотреть, но это завтра, в процессе координирования. В десять утра, не раньше. Начать придется со специалистов по недопониманиям в соответствии с правилами внутреннего трудового распорядка. Директора оставить напоследок и оформить в последнюю очередь.

Рабочий день начался у Максима задолго до десяти часов утра. Он еще раз прогулялся по окрестностям, прикинул кратчайший маршрут от «конторы» до отличной, удобно расположенной дыры в заборе. Ее закрывал собой контейнер, и если просочиться в щель между ним и покосившейся от времени бетонной плитой, можно оказаться на самом нехорошем участке объездной дороги. Оттуда секунд тридцать-сорок бегом через пустырь до железнодорожной насыпи, дальше лесополоса. А за ней один из главных очагов культуры города — рынок. Барахло, продукты, мебель — все вперемешку, все рядом. Главное — пустырь пересечь и под поезд не угодить. Они тут как из-под земли вырастают, особенно электрички. На пост — у оконного проема на первом этаже полуразрушенного здания — Максим заступил с рассветом. Место не очень удобное, при желании наблюдателя можно заметить. Но уж очень обзор хорош, отсюда контора как на ладони — и вход, и доска почета, и сам фасад здания. Внимание привлекли стерильной белизны пластиковые окна в правом углу на втором этаже, и наружный блок кондиционера рядом. Значит, идти придется сразу наверх, а вот как выходить…

Народу на территории становилось все больше, сотрудники спешили в расположенные по соседству офисы крохотных фирм, жизнь в параллельном мире набирала обороты. Максим отошел от окна, чтобы не засветиться раньше времени, привалился спиной к противоположной стене и отстраненно наблюдал за людьми. Те по одиночке и небольшими группами пробегали мимо, в окнах зданий зажигался свет. Ожила и Букинская контора, Максим насчитал шесть человек, вошедших в здание, посмотрел на часы. Уже десятый час, похоже, это весь офисный персонал. Цех рядом, вон в том длинном строении без окон с гигантскими воротами вместо дверей. Здание вплотную примыкает к «конторе», и вход в него отсюда не виден. Но это неважно, другой дороги здесь все равно нет, и Букин мимо не пройдет. Вернее, не проедет.

Две иномарки въехали на площадку перед доской почета, остановились одновременно. Одна чуть высунула нос вперед, к крыльцу, вторая затормозила в почтительном отдалении. Максим ринулся обратно к оконному проему, вжался в стену рядом и не сводил с машин взгляд. Из первой, с переднего сиденья выскочил невысокий плотный молодой человек, открыл заднюю дверцу, отступил назад. Букин вылезал из машины постепенно, по частям: сначала на снег ступила слоноподобная конечность, обутая в черный лакированный ботинок и черную же штанину с блестящими полосками, нащупала опору, утвердилась на ней. Следом вывалилось туша в длинной белой попоне, над воротником ее нависали водопадом два подбородка, а еще выше, над черными усами — багровая лысина в венчике из остатков растительности. Человечище выпрямился, запахнул на себе разошедшиеся полы попоны, словно закутываясь в простыню, и потопал вразвалочку к офисному зданию. Мелкий, как болонка, охранник вприпрыжку бежал впереди хозяина, второй семенил следом. Букин потоптался на крыльце, вытащил из кармана пиджака орущий так, что звук сигнала слышал даже Максим, мобильник и шагнул в распахнутую дверь. Охранники вкатились следом. Из второй иномарки вышли еще трое, посмотрели дружно по сторонам и тоже скрылись в здании. Максим снова отступил к дальней стене развалин, осмысливая только что увиденную церемонию. Габариты «клиента» впечатляли, сопровождение тоже. Итого пять человек, самого Букина можно не считать. У него кроме массы и размеров никаких аргументов, он не в счет. А с остальными в процессе оформления придется немного повозиться.