Андрей Молчанов - Падение «Вавилона»

— И прибавлять триста, — сказал я.

— За что?

— За должность сторожевой собаки.

— А, это ты верно… Хорошо. Давай без математики… Сойдемся в нулях. Как?

— Идет. — Я отправился в уготованную мне комнату — просторную, с желтой кафельной горкой печурки, широким подоконником…

От прежних хозяев в комнате остался потертый бархатный диван серо-фиолетового цвета с засохшими от голода клопами, два металлических стула с фанерными сиденьями, обтянутыми потрескавшимся дерматином; в углу были свалены новенькие шинели с нашивками армии ГДР, два знамени с государственным гербом уже не существующего немецкого социалистического государства, бронзовые бюсты Ленина и Маркса.

Маленькая свалка истории…

— Устраивайся тут, — напутствовал меня Изя. — Завтра утром за тобой заеду. А сейчас помоги мне барахлишко вынести…

— Какое?

— Ну, какое-какое…

Из привезенного ему на ответственное хранение товара Изя отобрал себе пару костюмов, кашемировый пиджак малинового цвета и легкую спортивную куртку.

— Классный прикид, — поджав слюнявые губки, констатировал он, загружая похищенное у воров имущество в «мерседес».

— А как же… — растерянно начал я.

— Именем революции! — кратко ответил Изя.

Дождавшись отъезда работодателя, мы с Валерой нырнули в кучу неоприходанной мануфактуры, в течение получаса сформировав себе превосходные гардеробы как для повседневности, так и на случай гипотетических торжественных дат.

Затем, перенеся от греха подальше трофеи к Валерию на квартиру, занялись благоустройством внезапно обретенного мной жилища.

Благоустройство, а как-то: установление похищенной с армейского склада чугунной эмалированной ванны и душевого оборудования — заняло у нас весь вечер. Сил на сборку спального гарнитура уже не нашлось: в свой первый ночлег я решил удовлетвориться доставшимся мне по наследству реликтовым диваном, на котором, возможно, сиживал юный Адольф Гитлер.

Выпив по бутылочке пива с самодельной малосольной воблой, мы распрощались с Валерой до грядущего утра. Закрыв за ним дверь склада, я вдруг вспомнил, что забыл одолжить у него одеяло, подушку и простыни.

Беспокоить лишний раз умаявшегося за день приятеля не хотелось. Я разостлал на диванчике исторические государственные флаги в качестве постельного белья, уместил в изголовье бюсты идолов мирового комммунизма, обложив их для амортизации черепа шинелями, и, теми же шинелями накрывшись, погрузился в счастливый сон обретшего собственный приют скитальца.

Утром, купив на углу у метро кофе в пластмассом стаканчике и сэндвич с ветчиной, я уселся вместе с Изей в грузовичок и покатил, завтракая на ходу, в аэропорт Западного Берлина Тегель, на таможню которого пришло из Турции карго с дубленками и кожаными куртками, отправленное стараниями неведомой мне родственницы нового начальника.

Без каких-либо проволочек груз получив, мы двинулись на торговую Кантштрассе, где меня просто-таки поразило обилие магазинов, чьими владельцами являлись выходцы из России, прибывшие в Берлин незамедлительно после падения разделяющей город стены.

Большинство торговых людей превосходно знали друг друга по прежней, советской жизни, в которой, как я уяснил, эти ребята активно занимались противозаконной в то время спекуляцией и прочими махинациями, продолжив традиции своей деятельности уже на германской территории сплоченным, проверенным коллективом.

Впрочем, практически весь их бизнес основывался на российском армейском покупателе. Такие типы, как Изя, поставляли в оптовые магазинчики на Кантштрассе ходкий товар, а далее товар распределялся по мелким торговцам, реализующим его в воинских частях, подобных оставленному мной дивизиону. В своей среде торговцы именовались «лесниками».

Особенно популярным товаром являлось газовое, дробовое и электрошоковое оружие, приобретаемое убывающими на криминальные просторы отчизны военными как предметы первой тамошней необходимости.

Торговля же данными бытовыми аксессуарами требовала дорогостоящей лицензии, чье приобретение бывшие спекулянты считали такой же излишней роскошью, как и уплату налогов приютившему их немецкому государству, а потому на Кантштрассе зверствовала полиция, устраивая обыски в магазинах, проверки документов с целью обнаружения нелегалов, незаконно работающих за прилавком, а также безжалостно штрафуя владельцев машин, парковавшихся под знаками «остановка запрещена», которыми Кантштрассе, именующаяся с недавнего времени «улицей русской мафии», была усеяна на всем своем протяжении.