Михаил Нестеров - Горный стрелок

Сейчас... он посмотрел на светящийся циферблат часов... 4.30. Ну где она?

Хорст согрелся и решил выйти из палатки. В голове промелькнула мысль: разбудить командира и все рассказать. Но он передумал. «Это я всегда успею».

Кепке распахнул полог палатки и вылез наружу.

В нескольких десятках метров от себя он увидел Алину.

Она едва держалась на ногах. На ней не было ее привычной вязаной шапочки, волосы смерзлись. Подбитые пухом брюки разорваны в нескольких местах, куртка на груди порвана. Она шевелила посиневшими губами и протягивала к Хорсту окоченевшие руки.

«О черт...» Он поспешил ей навстречу.

Кепке с трудом затащил Алину в палатку, щелкнул кнопкой фонарика, быстро освободил ее от ботинок, шерстяных носков и брюк. В таком же темпе снял с нее куртку и толстый вязаный свитер.

– Где у тебя спирт? – Он низко склонился над ней, стараясь говорить как можно тише, чтобы не разбудить остальных. Рука невольно легла на обнаженную грудь Алины. И Хорст тотчас отдернул ее: она была холодна, как лед.

– Там, – еле выдавила из себя Алина. – В верхнем... кармашке рюкзака... Справа.

Кепке дал ей отхлебнуть глоток, держа наготове куртку, чтобы, если женщина закашляется, приглушить звук.

Алина глубоко выдохнула и глазами попросила еще.

Он дал глотнуть ей второй раз и начал растирать ее спиртом.

Уже через три-четыре минуты ее тело горело под сильными руками Хорста. Он не пропустил на нем ни одного участка, перевернув Алину на живот. И он сходил с ума. Он дотрагивался до женщины как будто в первый раз, он что-то познавал. Он вдруг увидел, что, кроме привычных груди, бедер, ягодиц, существуют волнующие его плечи, совершенно незнакомые изгибы рук. Он втирал спирт в икры, в мягкую ткань ступней, а голова кружилась, вдыхая спиртовые пары и жар раскрасневшегося тела. Он перебрал каждый палец на ее ногах; стиснув зубы, массировал бедра. Алина тихо стонала под ним. И когда пламя готово было вспыхнуть в его голове, он, тяжело хрипя, трясущимися руками торопливо стал расправлять спальный мешок.

И торопил Алину. И – себя.

Алина сделалась гуттаперчевой, когда он помог ей забраться в мешок.

«Молния» сомкнулась у ее подбородка, а Кепке, избегая взгляда женщины, потянулся к фляжке.

Два... три обжигающих глотка. Огонь волной прокатился по телу. А ему хотелось ледяного душа. Он высунул руку за полог палатки и захватил пригоршней снега. Зубы заломило от контраста, он болезненно сморщился. Его понемногу начало отпускать.

– Хорст, – как сквозь сон, услышал он голос Алины.

Повернувшись к ней, он вопросительно кивнул головой:

– Что?

– Дай мне твою руку, – попросила она. Он прикоснулся ладонью к ее щеке. Алина повернула голову и поцеловала его пальцы. – Спасибо тебе.

– Ну, – буркнул Хорст, убирая руку. – Это... лишнее. – И спросил: – Я пойду?

Алина кивнула:

– Иди.

Он обидчиво нахмурился. Хотя в душе понимал, что вот сегодня он бы не остался.

– У тебя очень сильные и нежные руки, – услышал он, когда заделывал полог палатки с другой стороны. – Нежные – вот что мне было нужно от тебя.

Кепке уже готов был испугаться за себя, потому что за этими словами стояло удовлетворение: его и ее.

«Как же так, – недоумевал он, глядя на светлеющее над головой небо. – Ведь ничего же не было». Но какое-то новое, особое чувство говорило ему, что сегодня было больше, чем все.

Хорст неожиданно улыбнулся: ему вдруг захотелось, чтобы завтра Алина снова оказалась в таком же плачевном состоянии. И будет спирт, будет дрожь в руках, ее податливое тело и тихие стоны...

Он разбудил Крамера: пора на смену. Забравшись в спальный мешок, Хорст широко зевнул. Засыпая, он подумал: «И я опять уйду».

Ему приснился Ларс Шеель с обмороженным до кости лицом. Трясясь от возбуждения, Хорст втирает в кровавое месиво спирт. А командир лукаво смотрит на него: «Да ты, оказывается, извращенец».

То место, с которого Алина начала ночную прогулку, представляло из себя площадку одной из двух скальных башен. Собственно, это был «верх» башни, который достаточно широким гребнем соединялся с «большой землей». Одной стороной подножье башни врастало в общий монолит массива, покрытый осыпью, другой стороной уходило в неглубокую расщелину с покатыми склонами. Вторая башня – остроконечная, северо-западной стеной уходящая в пропасть.

Как и для Алины, для Сергея было плевым делом преодолеть двадцать метров вертикальной стены, но триста метров открытого пространства были куда сложнее.