Анатолий Ромов - Знак темной лошади

В квартире Омегву Жильбер пробыл около часа. После этого он сразу поехал к себе. Шел четвертый час дня, и он чувствовал себя вымотанным до предела.

Вернувшись к своему дому, Жильбер, прежде чем ввести машину в гараж, остановил ее у кафе Аржерона. Увидев его, бармен улыбнулся:

— Привет, Жиль. Чашечку кофе?

— С удовольствием. — Дождавшись, пока Аржерон поставит перед ним кофе, поинтересовался: — У дома все тихо?

— В смысле?

— В смысле машин, переполненных людьми, не было?

— Нет. Во всех машинах, заезжавших в гараж, сидели только водители. Все машины въезжали по набору, то есть все были свои. Вообще все было тихо, не волнуйся.

— Спасибо, Луи. Кофе был отличным. — Поставив чашку, Жильбер вышел из кафе, сел в «фольксваген» и, развернувшись, въехал в гараж.

В гараже стояла тишина, лишь под потолком негромко жужжал вентилятор. Выйдя из машины, Жильбер набрал код и открыл ворота; затем, снова усевшись за руль, завел «фольксваген» в бокс. Выйдя из бокса, протянул руку к пульту. Однако нажать кнопку на пульте он не успел, за его спиной кто-то сказал негромко:

— Парень, поменьше движений. Стреляю без предупреждения.

В следующее мгновение Жильбер почувствовал, как ему в спину уперлось что-то твердое. Тут же перед ним появились еще два человека с наведенными на него пистолетами; оба были белые, один невысокий толстяк, второй верзила с крохотными глазками и лошадиной челюстью. Вглядевшись в толстяка, Жильбер вспомнил: это лицо, одутловато-круглое, с крохотной щеточкой усов, он видел в день, когда возвращался домой после освобождения Анри. Толстяк сидел за рулем обогнавшего его «БМВ».

— Развернуть и проверить, — сказал голос сзади.

Верзила, прижав ствол пистолета к животу Жильбера, толкнул его в плечо. Это заставило Жильбера повернуться, и он наконец увидел третьего. Оскалившись и изредка поправляя движением головы длинные волосы, этот третий смотрел на него сейчас, как смотрят на пустое место. Ну да, подумал Жильбер, все правильно. Это Барт. Тот самый Барг, которого ему так подробно описала Женевьев. Высокий, длинноволосый, мочка правого уха срезана.

Взяв Жильбера за волосы, Барт рывком задрал ему голову назад:

— Как самочувствие, черномазый? Понял, что влип?

Стараясь как можно естественней изобразить полную растерянность, Жильбер выдавил:

— Что вам от меня нужно? Что вы хотите?

Посмотрев на верзилу, Барт усмехнулся:

— Объясни ему, что нам нужно.

Жильбер был готов к удару, и все же страшной силы хук в живот, который нанес ему верзила, чуть не отключил его. Несколько секунд ему пришлось стоять, хватая ртом воздух и пытаясь прийти в себя. Мучительно хотелось согнуться, но Барт крепко держал его за волосы. Конечно, он мог вырваться, но вырываться именно сейчас в его планы не входило. Хуже всего было то, что низ грудной клетки и предреберье разрывала невыносимая ноющая боль.

Наконец, отпустив его волосы, Барт бросил толстяку:

— Проверь, что у него там есть.

Быстро прохлопав Жильбера по ногам, толстяк распахнул полу смокинга; увидев под ней подвешенную на ремнях кобуру, ловко вытащил «ЧЗ».

— Отлично. — сказал Барт. Прямо в десятку. Проверь-ка его.

Осмотрев пистолет со всех сторон, толстяк протянул оружие Баргу; взвесив «ЧЗ» на ладони, Барт усмехнулся:

— Ну что, вонючка черномазая? После этого будешь еще спрашивать, что нам от тебя нужно?

Жильбер промолчал. Спрягав в один карман куртки «ЧЗ», а в другой свой пистолет, Барт сказал:

— Постойте здесь, я подгоню машину. Если кто-то появится, засунем его туда.

Барт скрылся за колоннами. Прошло несколько секунд, зашумел мотор. Затем к боксу подкатил, тут же застыв, черный «БМВ».

Выйдя из машины, Барт остановился перед Жильбером. Вытянув руку, приподнял кулаком его подбородок:

— Зачем таскаешь с собой пушку?

— Я занимаюсь политикой…

— Политикой?

— Да, политикой, — повторил Жильбер. При этом он подумал: если они не найдут «байярд», приклеенный к левой части живота, у него останется крохотный шанс. Причем, как это ни парадоксально, если они будут продолжать его бить, этот шанс увеличится. Будто отвечая на его мысли, толстяк ударил его рукояткой пистолета по печени. Удар был мощным, правую сторону живота ожгла дикая боль, заставившая Жильбера согнуться.

— Слушай, нигер, не вешай лапшу на уши, — сказал толстяк. Я же видел тебя, паскуду, когда ты возвращался на своем «фольксвагене». После того как ты сдал наших легавым. Это политика?